.
К сожалению, исследователь не уточняет, на чем основываются его выводы о смысле текстов, посвященных походу 1185 г. Поэтому далеко не все в предлагаемых оценках достаточно ясно (например, в чем состоял грех Игоря или почему в сепаратном походе участвовало такое количество князей). Тем не менее данная точка зрения представляет определенный интерес как гипотеза, требующая развития и доказательства.
Вернемся, однако, к нетривиальной гипотезе А. Л. Никитина. В таком предположении нет ничего странного хотя бы уже потому, что первое известие о браке русского князя на половецкой хатунь мы находим еще в Повести временных лет под 1094 г.:
«…В лето 6602 (1094). Сотворил мир Святополк с половцами и взял себе в жены дочь Тугоркана, князя половецкого»[92].
Кстати, сразу же за этим сообщением следует отчет о совместных боевых действиях русских князей и половцев против… русских же князей (кстати, не в первый раз!):
«…В тот же год пришел Олег с половцами из Тмутаракани и подошел к Чернигову, Владимир же затворился в городе. Олег же, подступив к городу, пожег вокруг города и монастыри пожег. Владимир же сотворил мир с Олегом и пошел из города на стол отцовский в Переяславль, а Олег вошел в город отца своего. Половцы же стали воевать около Чернигова, а Олег не препятствовал им, ибо сам повелел им воевать. Это уже в третий раз навел он поганых на землю Русскую, его же грех да простит ему Бог, ибо много христиан загублено было, а другие в плен взяты и рассеяны по разным землям»[93].
Впечатляющая картина…
Не менее впечатляет, впрочем, и легенда, записанная в Ипатьевской летописи под 1201 г., об отце того же самого Кончака… не желавшем, оказывается, в молодости возвращаться в родную степь из Русской земли:
«…По смерти же великаго князя Романа [Галицкого] приснопамятнаго самодержьца всея Роуси одолевша всимъ поганьскымъ языком оума моудростью, ходяща по заповедемь Божимъ оустремил бо ся бяше на поганыя яко и левъ, сердитъ же бысть яко и рысь, и гоубяше яко и коркодилъ, и прехожаше землю ихъ яко и орел, храбор бо бе яко и тоуръ, ревноваше бо дедоу своемоу Мономахоу, погоубившемоу поганыя Измалтянъы, рекомыя Половци, изгнавшю Отрока во Обезы, за Железная врата. Сърчанови же оставшю оу Доноу, рыбою оживъшю. Тогда Володимерь и Мономахъ пилъ золотом шоломомъ Донъ, и приемшю землю ихъ всю, и загнавшю оканьнъыя Агаряны. По см[е]рти же Володимере jставъшю оу Сырьчана единомоу гоудьцю же Ореви посла и во Обезы река: Володимеръ оумерлъ есть, а воротися брате поиди в землю свою молви же емоу моя словеса пои же емоу песни Половецкия. Оже ти не восхочеть даи емоу пооухати [понюхать] зелья именемь є̑вшанъ
