— Зря воешь. Он говорит правду!
Плач прервался.
Если бы я была скульптором, то могла бы сейчас ваять с Инги монумент под названием «Немое изумление в особо крупных размерах».
— Что-что?
— Ничего. Я ни-ког-да не спала с твоим мужем. Между нами ни-че-го не было. Я специально бросилась ему на шею на глазах у Марьи Ивановны, зная: она тут же наябедничает тебе. А потом неделю не открывала дверь, чтобы ничего не опровергать.
— Но он же к тебе в гости приходил, по балкону лазил… — ошарашенно напомнила она.
— Да. Приходил. И на коленях умолял меня подтвердить тебе, что у нас ничего нет. А на балкон мой залез, чтобы отдать мне Веронику. Ты ж грозилась выбросить его крысу с восьмого этажа. Сказал: «Она в таком состоянии, с нее станется…»
— Значит, — неуверенно выговорила Инга, — ты всё это инсценировала?
— От первого до последнего акта! — гордо подытожила я.
— А-а-а!
Подруга вскочила со стула с неприкрытым намерением вцепиться мне в патлы. Я резко схватила ее за запястья и силой усадила обратно. В результате в мои волосы вцепилась не она, а Вероника. При этом крыс страшно визжал. Верно, матюкал наши бабские страсти.
— Сумасшедшая! — Инга недвусмысленно покрутила пальцем у виска. — Признайся, ты всё сейчас выдумала, чтоб меня успокоить? Иначе, какой тебе в этом смысл?
— Самый прямой. Чтоб тебя успокоить. Ведь, признайся, ты сейчас практически счастлива?
Инга честно покопалась в себе минуты три и, наконец, согласно кивнула.
— Практически. Просто камень с души упал…
Во всяком случае на её лице не осталось и намёка ни на муки разъярённого Отелло, ни на предшествующую им тоску юного Вертера. Скорее уж она напоминала кипящую кастрюльку, под которой только что выключили огонь, но она все еще пыхтит и дуется по инерции.
— …Мне казалось, если он уйдет к тебе, я просто умру. Фу-у… Напугала. Дура! Знаешь, кто ты после этого?
— Знаю!!! — заорала я. — Твоя лучшая подруга!
Мой выпад был неожидан.
От истошного крика перепуганный Вероника тут же слетел с моей головы, как Тоска с башни, а Инга в ужасе подпрыгнула на месте. Но мне было плевать!
— Наша дружба превратилась в повод покурить! Понимаешь?! — громыхала я, словно Зевс-громовержец. — Или, по-твоему, друзья существуют для того, чтобы, сидя рядком на кухне, каждый гнил в собственном соку?! Нет, если мы подруги, значит — в одной консервной банке! Так кто, как не я, должен был залепить тебе эту оплеуху? Ведь тебя нужно было только встряхнуть, а мне — всего лишь немного встряхнуться… Чтоб ты, наконец, осознала, что любишь своего мужа и счастлива с ним. А я…
