Савелий быстро подошел и тихо сказал:
Мужик, ты что пристаешь к моей девушке?
К твоей? А почему она твоя? — угрожающе произнес приставала.
Он был едва ли не на голову выше Савелия и килограммов на тридцать потяжелее. Видно, это добавляло ему уверенности и наглости.
Была твоя, станет моя! — прорычал он прямо в лицо Савелию.
Это вряд ли, — с жалостью вздохнул Савелий и чуть заметно ткнул его в солнечное сплетение.
Мужик хотел что‑то сказать, но поперхнулся на полуслове и застыл с открытым ртом.
Ну вот, сердце нужно лечить, а не пить и не приставать к молодым девушкам, — проговорил Савелий, потом подхватил нахала под руку и отвел за столик, где сидели его собутыльники. — Вашему приятелю плохо: отвезли бы его к врачу, — сказал он.
А что с ним? — пьяно икнул один из них Сердце, — коротко ответил Савелий.
Сердце — это плохо, — безразлично констатировал тот, затем потянулся к бутылке. — Нужно выпить…
Савелий махнул рукой и вернулся к девушке.
Спасибо, — тихо проговорила она, когда Савелий сел напротив нее.
Не за что. Мне кажется, что вам уже хватит пить.
Скорее всего, вы правы, — бесстрастно согласилась она и вновь потянулась к бутылке, однако Савелий мягко накрыл ее руку своей.
Пойдемте отсюда, — дружелюбно сказал он.
Куда, к вам в постель? — зло усмехнулась та.
А вы хотите? — улыбнулся Савелий.
В его голосе было столько доброты и участия, что она вдруг подняла на него глаза и несколько секунд смотрела не мигая. Ей вдруг стало так стыдно и жалко себя, что в глазах появились слезы.
Ничего‑то вы не знаете, — с надрывом бросила она.
Расскажите, узнаю.
Зачем это вам?
Чтобы помочь.
Помочь? Мне?
Конечно.
Но почему?
Потому что вам нужна помощь.
И вдруг Веронике захотелось выплеснуть из себя всю боль, которая скопилась внутри, поделиться с этим незнакомцем, который чем‑то притягивал ее, заставлял себе поверить. Она говорила и говорила, а Савелий ни разу не прервал ее горестный рассказ и внимательно слушал, А когда она закончила и с вызовом взглянула ему в глаза, сказал:
Да, согласен, к вам пришло горе, и вам сейчас очень и очень трудно. Кажется, все неожиданно рухнуло — все ваши мечты, чаяния, и как дальше жить, вы не представляете.
А что, разве не так?
У нас в роте служил один парень, который уже в детстве стал лауреатом международного конкурса пианистов. Валико часами мог говорить о музыке, рассказывать о своих мечтах, о том, как он прославит своим творчеством нашу страну. Он был твердо уверен, что именно так все и будет, но… — Савелий вздохнул, — судьба распорядилась иначе: осколком гранаты ему оторвало кисть, а второй осколок лишил его глаза. Пару лет назад я ездил к нему в гости. Валико преподает в Тбилисской консерватории, и один из его учеников уже ездил на международный конкурс и вошел в тройку сильнейших. Вы бы слышали, как он самозабвенно рассказывает о своих учениках, о своих планах, мечтах…
