Тест | страница 4
Скрипка смолкла. Обессиленный Валерий медленно опустил смычок. Наступившая тишина держалась всего миг, взорвавшись вдруг аплодисментами. Рукоплескал оркестр, многочисленные посетители дворца культуры, которые успели набиться в зал, и даже сам растерянный донельзя Борисов.
II
Судьба Валерия была решена. Первый последовавший после этого дня концерт стал и последним в любительском оркестре. Местная филармония предложила выступать с сольным номером.
Согласился не раздумывая. С работой расстался сразу и без сожаления.
Прошел месяц. Слава об уникальном скрипаче-виртуозе разнеслась далеко за пределы города. Вскоре из второстепенных вышел на первую роль, стал занимать целое отделение. Теперь не его «приклеивали» к какой-нибудь знаменитости, а к нему «пристегивали», «подвешивали» неудачливых артистов.
На него шли. Зал филармонии уже не вмещал всех желающих. Проблема лишнего билетика витала не только над теми, кто просто хотел послушать неординарного исполнителя, но и над любителями музыки, «со стажем». Выступления перенесли в огромный киноконцертный зал, самый вместительный в городе. Но и там был аншлаг. Пришлось на многочисленные просьбы в срочном порядке упрашивать администрацию дворца спорта предоставлять ледовую арену в свободные от хоккейных баталий дни. Но поток не уменьшался.
Удивительное дело: тот, кто хотя бы раз побывал на его концерте, тут же стремился приобрести билет на второй, третий… Секрет был прост: ни единый концерт не повторялся. Каждый раз чудо-маэстро преподносил новое и новое, написанное, вернее вдохновенно симпровизированное им самим. Из разных городов посыпались предложения, приглашения на гастроли одно заманчивее другого. Популярность скрипача росла буквально по часам.
Валерий так и не понял всего до конца. Несомненно, «виновата» скрипка. Вначале думал, это инструмент экстра-класса и не более. Исполнял Моцарта, Листа, Рахманинова… Скрипка послушно следовала изначальной, «запланированной» мелодии, слегка аранжируя ее, внося в музыку нюансы импровизации. Стоило взять ее в руки, коснуться смычком струн, как тут же неизвестно откуда приходило вдохновение: все вокруг исчезало, жила только музыка. Казалось, он возвышался над бренным миром в каком-то чистом, безоблачном порыве. Ничего больше не существовало вокруг — лишь он и бесконечность. Валерий видел мир вдохновенными глазами исполняемого композитора, творящего в неистовом духовном напряжении великое. Будто на время переселялся в него, жил его самыми сокровенными минутами. И покуда длилось это совершенство, каждый нерв, каждая клетка его тела смеялась и плакала, падала ниц и вновь парила в пространстве. Душа была чиста, прозрачна. Беззащитна и сильна одновременно. Неприкосновенна, как сама музыка.