– Чем это я смешной?
– Ты правда подумал, что я могу предложить тебе кого-то убить? За деньги? Ты считаешь, что я такая?
– А хрен тебя знает, появляешься неизвестно откуда, такая добрая, красивая, с такими сиськами, и другого занятия у тебя нет, как мне и Настьке помогать. Я уже не маленький, я в сказки не верю.
Все дерьмо, копившееся у него в голове, выплеснулось наружу. Но и реакция Нателлы была вполне предсказуемой. Она встала с кровати, повернулась к нему лицом – ни один мужчина не смог бы устоять перед этим торжеством силы, молодости и красоты:
– Да, ты все правильно сказал – я добрая и красивая, и я хочу тебе помочь, и это не сказка. Но если ты не веришь мне, я уйду, потому что мне очень больно чувствовать, что ты не веришь. Когда любимый человек не верит – это очень больно.
– Нателла, – слабая попытка остановить ее, но она уже надела трусики и юбку и теперь устраивала грудь под белым кружевом лифчика.
– Нателла, куда ты, уже поздно!
– Я все тебе сказала, любимый. Ты решай. Я хочу домой.
– Я отвезу тебя. Уже поздно.
– Хорошо. Я подожду на кухне.
Нателла жила у тетки, которая работала заведующей аптекой в центре города. Алексей в эти дни заезжал туда, видел тетку, и она ему не понравилась. Он спросил как-то Нателлу, что она делает у тетки, зачем вообще приехала к ним в город из своего солнечного, по сибирским понятиям, Ростова, и Нателла ему что-то объясняла, но он не мог вспомнить, что именно. Сейчас это не имело значения. Он устал, запутался, не хотел отпускать Нателлу, не знал, что сделать, чтобы удержать ее, и поверх всего этого очень хотел спать.
Они ехали молча. Алексей включил музыку. Ехать было недалеко. В переулке перед домом Нателлы их остановил мент, попросил документы. Алексей дал ему права и техталон. Молодой, но уже заплывающий салом лейтенант стал неторопливо рассматривать кусочки пластика в свете своего фонарика.
– Я пойду, здесь рядом, – сказала Нателла. Алексей посмотрел на нее. Лицо ее было грустным.
– Подожди, я хочу сказать тебе, – начал Алексей, но лейтенант прервал его:
– Документы в порядке, но зачем же правила нарушать, гражданин Синельников?
– Какие правила? – раздраженно спросил Алексей. – Вы о чем?
– Я о том, гражданин Синельников, – улыбаясь, продолжал лейтенант, глядя при этом не на Алексея, а на его спутницу, – что движение здесь одностороннее, о чем на повороте с Губернаторской висит соответствующий знак.
– И давно он висит? – с трудом сдерживая себя, спросил Алексей.
