Патриция была известной романисткой. Она гордилась тем, что писала не женские романы. Она возглавляла фонд защиты каких-то прав. Познакомившись с Асланом, она возглавила комитет защиты прав народа Ичкерии. Они собирались и говорили, собирались и писали какие-то обращения, собирались и организовывали пикеты. Они делали это бесплатно, им не чем было заняться, – пидорасы и старые клячи вроде Патриции. Молодые тоже были, в основном студенты. И надо было туда приходить и разговаривать с ними. Он был для них героем. Патриция была рядом с ним и дрожала всякий раз, когда он брал ее за руку. У этой старой суки были даже какие-то любовники, но никогда за все ее долбаные пятьдесят лет жизни ее никто не трахал так, как Аслан. Она дождалась своего женского счастья. Рядом с ним она забывала про все гражданские права. Иногда Аслан думал, что если бы всех борцов за гражданские права регулярно трахать так, чтобы они кончали раз по семь подряд и кровь у них из носа текла от напряжения, не было бы никакой борьбы за гражданские права. Но мир в целом сбалансирован, и если за права кто-то борется, то значит не всех регулярно трахают.
Аслан подошел к окну – серое небо, серая река, на которой покачиваются небольшие кораблики, серый город, серые люди. Он еще раз мысленно повторил последнюю фразу: «Их просто никто не трахает». Смешно будет сказать об этом Патриции. Она ответит: «Ты зверь, ты дикое животное, которое только учится управлять своими инстинктами, я не могу обижаться на то, что ты говоришь, я люблю тебя…» И в этот момент ее надо будет обнять, сначала нежно, а потом грубо схватить за жопу и прижать к себе, и из ее груди, надутой силиконом, вырвется приглушенный стон – пойдем, Пэт, у нас еще много дел. Только не трахать ее с утра, эту похотливую ненасытную суку, целый день потом чувствуешь себя обосранным – хочется отмыться. Вечером – другое дело, она за день устает, кончит пару раз и засыпает, как мужик, а он принимает душ и тоже засыпает, благо кровать большая и у каждого свое одеяло.
Секс был одним из пунктов, по которым у известной британской писательницы Патриции Бернс были разногласия с ичкерийским политиком в изгнании Асланом Хамадовым. Вторым пунктом была политическая позиция Аслана. По вопросу секса претензии со стороны Патриции сводились в основном к угасающей интенсивности и отсутствию у Аслана ярко выраженного интереса к занятию сексом с Патрицией. Она никогда не говорила на эту тему, но он видел это собачье желание, сменяющееся детским разочарованием на подвергнутом многочисленным хирургическим и терапевтическим вмешательствам лице. Отсутствие высказанных неудовольствий по сексуальным вопросам вполне компенсировалось все нарастающим потоком претензий по вопросам политическим.
