— Расскажи мне, что нового сейчас в Багдаде и во всем Ираке. Я давно уже нахожусь в пути и ничего не слыхал.
— В Багдаде недавно, в месяце Зу-ль-хиджа, приключился большой пожар на суднах, стоящих на Тигре у дворца Исы ибн Али. Сгорело множество кораблей и лодок со всеми товарами и людьми, которые там находились. Говорят, что огонь начался с помещения, где был оставлен горящий светильник, но Аллах один знает, как обстояло дело. В северных областях восстал Юсуф ибн Ибрахим, из мятежников, склонных к ереси. Но достойный Язид ибн Мазид, военачальник повелителя правоверных, разбил бунтовщиков и захватил их в плен. Я сам видел, как их ввозили в столицу. Их привязали к спинам верблюдов, лицом к хвосту. Повелитель правоверных подверг их жестокой казни — он приказал четвертовать Юсуфа на площади Русафы, а потом отрубить голову ему и его людям. А после их тела распяли на Верхнем мосту через Тигр, и там они находятся до сих пор, да проклянет их Аллах. Известно мне также, что у куфийской соборной мечети установили бревно, поднимающееся на цепях, потому что некоторые нечестивцы из знатных взяли обыкновение въезжать во двор мечети верхом, топча людей, совершающих омовения у водоема. Не подобное ли кощунство послужило причиной чумы, вот уже второй год опустошающей наши земли!
Муфаддаль говорил все тише; наконец, утомленный трудной дорогой, он уснул. А Хасану не спалось. Перед ним проходило увиденное — зеленая вода болот, палуба, залитая кровью, и хмурое лицо чернобородого смуглого человека. Но ведь халиф Махди когда-то любил Башшара, и только его уродство и слепота помешали ему сделать поэта воспитателем сына — учитель наследника престола должен быть благообразен и свободен от телесных уродств и недостатков, благо внутренние уродства не видны. Повелитель правоверных отправил этого Муфаддаля собирать пословицы и изречения арабов, значит, он заботится о сохранении древнего красноречия.
Облик Махди вставал перед ним смутно и неясно. Он вспыльчив до безумия и может в гневе жестко покарать. Сумеет ли Хасан удержаться от шутки, если увидит кого-нибудь из набожных и тупоумных благочестивцев, которые окружают халифа? Говорят, Махди приказал своему вазиру Абу Убейде отрубить голову собственному сыну только за то, что тот не смог прочесть какую-то суру из Корана. Правда, старик упал, потеряв сознание, говорят, его разбил паралич, но его отпрыска все же казнили.
Опасна близость с таким человеком, тем более что Хасан не привык к дворцовой жизни. Но Махди любит хороших поэтов и щедро награждает, если стихи ему понравятся. Да и где поэт может испытать свои силы, как не в соревновании с блестящими багдадскими стихотворцами, такими как Муслим ибн аль-Валид, Ибн Дая, или Дик ал-Джины? Он много слышал о них — почти все его сверстники. Ему мучительно захотелось в город — пусть будет пыль, теснота, шум, но не мертвая тишина степи, от которой гудит в ушах. Вот и сейчас кругом тихо, слышится только идущий неизвестно откуда слабый свист, — то ли ветер, то ли степные суслики…
