Закрыв глаза, Хасан покачивается в седле в такт легкого хода коня. Тогда его спас только Фадл, отправивший за ним своих невольников. У Хасана не хватило сил даже сесть на мула, которого для него прислали, и его отнесли в носилках. Почти месяц его трясла изнурительная лихорадка — она, точно злой дух-гуль свила себе гнездо в сырой земле Болот и хватала в свои то огненные, то ледяные объятия каждого, кто проводил там ночь.
Фадл специально послал в Багдад за знаменитым лекарем Бахтишу-младшим, сыном Бахтишу-старшего, что пользовал самого халифа аль-Мансура. И тот и другой были невиданные пьяницы, так что отец требовал у Мансура подавать ему вино на завтрак, на обед и на ужин. Но знали они свое ремесло как никто другой; умели приготовлять бодрящие и укрепляющие зелья по предписаниям отца медицины Букрата. После их кровопусканий человек как бы рождался вновь, потому что им было ведомо, какая смесь преобладает в больном и что нужно сделать, чтобы привести все его смеси в соответствие и согласие. Они были посвящены также в тайны индийских лекарей, которые, как говорили о них в народе, умели воскрешать человека, пролежавшего в земле и утонувшего в воде.
Хасану после кровопусканий давали освежающий сок арбузов с кусочками льда — его за огромные деньги привозили Фадлу с северных гор, где находится Трон Сулеймана ибн Дауда. Бахтишу говорил, что арбуз усиливает холодную смесь и умеряет избыток жара, скопившийся в жилах. Потом больного поили отваром из горных фазанов — их мясо целебно и укрепляет горячую смесь. Хасан пил неразбавленное вино из розового и черного винограда с лекарством, пахнущим мускусом. Он не знал, что это было за снадобье, хотя не забыл еще уроков своего бывшего хозяина в лавке благовоний: Бахтишу строго хранил свои секреты. То ли от лекарств, то ли от спокойной жизни и хорошей еды, Хасану с каждым днем становилось лучше. Фадл навещал его, иногда вместе с Аджрадом, иногда один. Когда Хасан окреп, его снова стали звать на пирушки. Он писал стихи о вине, которые вызвали шумное одобрение собутыльников, составил несколько мадхов, — хвалебных стихотворений, в честь Фадла. Тот приказал переписать их лучшим почерком на самаркандской шелковой бумаге и отослал со специальным гонцом в Багдад ради укрепления своей славы.
Ибн Раби пытался выкупить Джинан у Иджли, но тот уперся: «Девушка понравилась мне, она нежна и покорна. А если часто плачет, то слезы лишь поднимают ее стоимость — они прославлены в стихах поэта, пусть же она проливает их как можно больше». Когда невольница надоест ему, говорил Иджли, он продаст ее за хорошую цену, но только не Фадлу, несмотря на уважение к нему и его отцу.
