И ушел, похлопывая себя по животу, который гудел, как пустая бочка.
На часах было полчетвертого. Я тут же накинулся на Шекспира. Надо было дочитать до прихода мамы, потому что «Ромео и Джульетта» наверняка из тех книг, которые она мне запрещает.
Я прочел трагедию молниеносно, пропуская длинные описания. В ней рассказывается про любовь и ненависть, про дуэли и яды, убийства и самоубийства и еще про многое, чего я толком не понял, в следующий четверг попрошу Фальстафа объяснить. А вообще-то война между родными Ромео и родней Джульетты очень похожа на нашу войну с Женским царством…
Я до того увлекся чтением, что забыл поесть, а когда спохватился, в дверь уже звонили, и я пошел открывать.
На пороге стоял не Маэстро, а Бобби из ВИА «Олимп». Он держал в руках гитару и скалился во весь рот.
— Привет, миляга. Ты и есть Энчо, да? — спросил он. И, не дожидаясь ответа, назвал себя: — Бобби Гитарист. — Втолкнул меня в прихожую, вошел следом и продолжал: — Меня прислал Маэстро, буду несколько дней вместо него. О’кей? Он в отключке. Самое малое пять дней проваляется.
Всезнающий Кики Детектив утверждает, что Бобби Гитарист у нас в городе самый лучший эстрадный музыкант. Год назад он окончил гимназию, отрастил длинные свисающие усы, какие носили наши предки протоболгары, организовал вокально-инструментальный ансамбль «Олимп», и теперь без него не обходится ни одна дискотека. Все девчонки-старшеклассницы сохнут по нему.
— Ну, Энчо, чем сегодня займемся? — спросил он, настраивая гитару.
— Не знаю, — сказал я, — у меня все руки в волдырях.
Он взглянул на мои пальцы и нахмурился:
— Вот это да! Так не поиграешь. Даю тебе три дня выходных.
— Мама сказала, чтобы вы не волновались, мы вам за эти дни заплатим.
Он великодушно рассмеялся:
— Да плевал я на деньги с высокой горы, запомни это, Энчо, раз и навсегда! Но раз уж я пришел, давай покажу тебе кое-какие приемы, как получше играть. О’кей?
И он заиграл. Сначала негромко, потом увлекся, даже, прикрыв глаза, стал себе подпевать. Это было обалденно красиво, и я, незаметно для себя, тоже запел. Так мы пели довольно долго — когда кончили, на часах было пять.
— А ты неплохо поешь, — сказал Бобби. — Даже очень. И слух есть, и чувство ритма… Ну да, конечно, не зря же ты состоишь в «Колокольчиках»… Музыкантом будешь?
Я что-то невнятно проблеял — не мог же я признаться, что меня прочат в киноартисты.
— Маэстро говорит, ты будешь заниматься всего месяц. Это правда? — спросил он.
