Это сущая правда. Чистосердечно признаюсь вам.
Я сел ужинать. Мама подсела ко мне и, следя, чтобы я не слишком объедался, заговорила:
— Послушай, Энчо, сыночек! Пробил наш час. У нас впереди четыре недели. Это совсем немного, но я знаю себя и поэтому уверена, что мы достигнем поставленной цели.
— Идеала? — спросил я, вспомнив слова Черного Компьютера об Идеале и о битвах на пути к нему.
— Вот именно, идеала! — подтвердила мама.
Тут в разговор вступил папа, который сидел перед телевизором и, казалось, смотрел передачу, а на самом деле прислушивался к тому, о чем у нас шла речь:
— И каков же твой идеал, Лора?
— Орфей! — торжественно произнесла она. — Наш идеал — Орфей. Энчо должен сняться в роли Орфея.
— Да какой из него Орфей! — Папа насмешливо хмыкнул. — Ты ведь своими ушами слышала, какие требования предъявляются к исполнителю этой роли.
— Ну и что? — метнула на него мама сердитый взгляд. — По-твоему, мой сын Квазимодо?
Квазимодо — это урод-горбун из романа «Собор Парижской богоматери». Книжка что надо! Я ее три раза читал.
Лорелея продолжала, внимательно разглядывая меня:
— Правда, он в последнее время немного растолстел, но я с этим справлюсь. Я знаю одну диету, за десять дней — пять кило долой. А ты, Цветан, поройся у себя на складе, нет ли там какого-нибудь средства для ускорения роста.
— Есть швейцарские ампулы для акселерации, вернее — для улучшения обмена веществ, но физиономию ты ему этим не переделаешь, — проворчал папа. — И уши тоже.
— Что же делать, раз он весь в тебя! — ехидно рассмеялась Лорелея. — И все-таки я изменю его внешность. Будет нужно — пойдем даже на косметическую операцию. В Голливуде все киноартисты делают себе такие операции. Нос горбатый — выпрямят, глаза маленькие — расширят, а уши… Уши это вообще мелочь…
Меня охватила паника. В позапрошлом году, когда я нечаянно сел на ржавый гвоздь и мне сделали укол от столбняка, я со страху чуть не брякнулся без сознания. А теперь лицо! Глаза! Уши!.. Я отодвинул тарелку и хотел выйти из-за стола, но мама велела мне остаться и принялась излагать дальше свой план, как сделать из меня Орфея.
— Итак, во-первых, Орфей должен уметь петь. Прекрасно. Энчо поет не хуже, чем знаменитый Робертино Лоретти. Во-вторых, Орфей должен уметь танцевать. Я научу Энчо и танцевать. В свое время, когда я думала поступать в оперный театр, я божественно танцевала.
Папа опять возразил:
— Но Энчо не играет ни на гитаре, ни на арфе…
— Подумаешь! Возьму ему учителя, и через месяц он не только на гитаре, но и на флейте будет играть. Он у нас гениальный ребенок. Орфей на чем играл? На арфе?
