* * *
Во время одного из этих расстрелов погибла большая семья витебского портного Шифрина. Только чудо помогло уцелеть ему самому. Эту историю мы узнали от Эльфриды Михайловны Красс (Столяренко).
В одну из октябрьских ночей ее отец Михаил Яковлевич Красс услышал во дворе чьи-то шаги. Он с трудом приподнялся — уже который день его мучила стенокардия — и сел на кровать. Раздался слабый стук в дверь, сквозь сон его, пожалуй, бы и не услышать. Михаил Яковлевич вышел в коридор.
— Пустите, — услышал он голос своего соседа Шифрина.
— Заходи, — сказал Михаил Яковлевич, открывая дверь.
Войдя, Шифрин замер у порога. Он плакал. Нет, не плакал, а буквально рыдал.
— Эля, — позвал Михаил Яковлевич дочку, — нагрей воды и дай помыться.
До войны все на этой улице знали большую семью Шифрина: стариков и их дочерей Фаню, Шифру, Зелду, ее мужа и дочку. Старик был первоклассным портным. Почти все артисты, приезжавшие в театр Тихантовского, шили свои наряды у него. Соседские ребятишки заглядывали в окна, когда к Шифрину приходили на примерку лилипуты. Портной ставил их на табуретку, долго снимал мерку, а потом садился рядом с заказчиками и о чем-то беседовал.
Вскоре после прихода немцев всех евреев с улицы Парковой (ныне 3-я Бебеля) загнали в гетто. Его узниками стали Шифрины, Шапиро, Левины, Сапир, Пальмины. Несколько раз Михаил Яковлевич и Эльфрида Михайловна приходили к ним на берег Западной Двины.
Во время расстрела в октябре 1941 года в Иловском овраге Шифрин вместе с убитыми и ранеными упал в яму. Пролежал там, пока не стемнело. Вдруг рядом кто-то зашевелился, и он увидел, как молоденькая девушка, с трудом выбираясь из-под трупов, выползает наверх. Шифрин тоже вслед за девушкой выполз из ямы и стал звать жену, детей. Никто не отзывался. Девушка побежала в сторону Витьбы и скрылась в кустарнике. Шифрин решил пойти на свою улицу, к соседям. Он верил, что эти люди его не выдадут. Но в первые два дома портного не пустили. И только Крассы открыли соседу двери. У них он прожил несколько дней. Как вспоминает Эльфрида Михайловна, Шифрин все время рыдал, он не мог прийти в себя от горя. Однажды он сказал, что пойдет к знакомым в деревню, там есть хорошая швейная машинка, может, что нибудь заработает. Он уходил на несколько дней, возвращался и снова уходил. Приносил Крассам кусок сала, хлеба, картошки. Но однажды Шифрин ушел и больше не вернулся.
* * *
Как-то вечером у одного молодого руководителя акции начались конвульсии с криками — звал свою мать. Он впервые участвовал в уничтожении, впервые убивал детей.
