«…Часам к шести вечера приехали в Витебск, — вспоминал Б. Петровский. — На вокзале и Привокзальной площади было очень шумно, часто ревела сирена, по радио объявили воздушную тревогу, но ее быстро отменили. Мы с Ильей Семеновичем Липкиным стали спрашивать, как найти школу № 27. Прохожие с подозрением смотрели на Липкина, на его черноватые усики и кашне. Женщины несколько раз подводили к нему милиционеров и офицеров с требованием проверить наши документы. Наконец, мы пришли в школу…».
Утром работники госпиталя из клиник мединститута, который свернул свою работу, готовясь к эвакуации, забрали нужное оборудование, инструменты и материалы и привезли в госпиталь. Через три часа операционные блестели оборудованием.
«В три часа дня начали поступать раненые. Город горел, бомбежка продолжалась, начался артобстрел…
Раненых поступало много. Они нервничали и просили скорее их эвакуировать. Вывозили раненых без промедления. Врачи старались удобнее устроить их в теплушках санпоездов. То и дело взлетали столбы пламени от взрывов фугасов и авиабомб, неустанно работали бригады по ремонту путей…
Однажды вышел в город, на площади — толпа: поймали диверсанта в милицейской форме. Подошел начальник милиции. Вдруг сзади раздался выстрел — начальник был убит наповал. Все убежали, но двое рабочих, державших диверсанта, не растерялись, не выпустили его.
Воздушная тревога объявлялась чуть не каждые пять минут. Через две недели — приказ об эвакуации. Забрали оборудование, добытое в мединституте, погрузили раненых, имущество, медперсонал, и ночью поезд тронулся по направлению к Москве»[14].
В дни обороны Витебска действовало также несколько полевых передвижных госпиталей.
* * *
Люди военного поколения хорошо помнят лаконичные сообщения Совинформбюро[15] о положении на фронтах и партизанском движении. Их ждали и верили им безоговорочно, даже когда в потоке новостей звучала горькая правда.
Однако населению, находившемуся непосредственно на пути движения вражеских войск, подобные сообщения не давали сколько-нибудь реального представления о смертельной опасности, нависшей над их жизнями, и тем самым еще больше дезинформировали, не оставляя времени для спасения.
27 июня в сообщении Совинформбюро впервые появилось упоминание о Минском направлении. В частности, говорилось о том, что «отбито наступление крупных танковых частей противника». А ведь уже утром 28 июня Минск был занят немцами.
Витебск на протяжении первых трех недель войны в сообщениях Совинформбюро не упоминался ни разу, впервые он был назван 12 июля 1941 года: «В течение 12 июля проходили упорные бои между нашими войсками и войсками противника на Витебском направлении, в результате боев каких-либо существенных изменений не произошло». Совсем никаких? И взятие немцами Витебска 11 июля тоже не явилось «существенным изменением» на этом направлении?
