– Кажется, вы все правильно поняли, – ответил он со снисходительной вежливостью.
– Джентльмен-красавчик, – продолжал я, – карамельного цвета, с такой кошачьей легкостью движений с таким скользящим взглядом, что мне приходит на ум все, что когда-то меня восхищало, плюс смесь запахов корицы, гвоздики, перца и прочих специй – золотых, коричневых и красных, что ароматы пронзают мой мозг и повергают меня в бездну эротических желаний, которые сейчас еще живее, чем прежде, они вот-вот разыграются. Кожа у него пахнет орехами кешью и густым миндальным кремом. Правда.
Он засмеялся.
– Я вас понял.
Я сам себя шокировал. Мне стало паршиво.
– Я не уверен, что сам себя понял, – извинился я.
– Думаю, здесь все ясно, – сказал он. – Вы хотите, чтобы я оставил вас в покое.
– Слушай, – быстро прошептал я, – Я не в себе. Все мои ощущения перепутались, сплелись в узел, как нитки – вкусовые, зрительные, осязательные. Я себя не контролирую.
Я лениво и злобно подумал, не стоит ли напасть на него, схватить, заставить склониться перед моим мастерством и коварством и попробовать его кровь, не спрашивая согласия.
– Я уже слишком далеко продвинулся для этого, – сказал он, – и зачем вам так рисковать?
Какое самообладание. Его старшая сторона действительно управляла здоровой молодой плотью – мудрый смертный с железной властью над вечностью и сверхъестественными силами. Какая смесь энергий! Приятно было бы выпить его кровь, получить его помимо его воли. Ничего нет на земле веселее, чем изнасилование равного тебе по силе.
– Не знаю, – пристыженно сказал я. Изнасилование недостойно мужчины. – Не знаю, зачем я тебя оскорбляю. Понимаешь, я хотел побыстрее уйти. То есть, я хотел зайти на чердак, а потом оказаться где-нибудь подальше отсюда. Я хотел избежать подобных страстей. Ты удивительный, при этом ты считаешь, что я тоже удивительный, и это забавно.
Я обвел его взглядом. Да, истинная правда, во время последней нашей встречи я оставался к нему слеп.
Одевался он сногсшибательно. С изобретательностью былых времен, когда мужчины прихорашивались как павлины, он выбирал золотисто-красноватые и темно-коричневые оттенки. Элегантный, хорошо сложенный, весь в аксессуарах из чистого золота – часы в жилетном кармане, пуговицы и тонкая булавка в современном галстуке, в цветной щепке из ткани, популярном у мужчин этой эпохи, словно они сами напрашиваются на то, чтобы их ухватили за аркан. Нелепое украшение. Даже блестящая рубашка из хлопка была рыжевато-коричневой, вызывая ассоциации с солнцем и нагревшейся землей. Даже ботинки коричневые, глянцевые, как спины жуков. Он подошел ко мне.
