Мой член твердел в его руке, твердел от вливания его жгучей крови, но еще больше – от присутствия во мне молодого мужского начала, так часто смешивавшего по собственной воле наслаждение с болью.
Он становился все тверже и тверже, я метался и дергался под его головой и плечами, лежащими на моей спине, и в результате в его скользкие пальцы безудержными безостановочными спазмами хлынул бурный поток.
Я приподнялся на локте и оглянулся на него через плечо. Он выпрямился и сидел, уставившись на прилипшую к пальцами жемчужно-белую сперму.
– Господи Боже, ты этого добивался? – спросил я. – Увидеть в своих руках эту вязкую белую массу?
Он посмотрел на меня с несчастным видом. С ужасно несчастным.
– Разве это не означает, – спросил я, – что время пришло?
В его глазах читалась такая мука, что я не мог больше приставать к нему с вопросами.
Сонный, ослепленный, я почувствовал, что он перевернул меня на спину, сорвал с меня тунику и куртку. Я почувствовал, как он приподнял меня, а затем последовало нападение, укус в шею. Вокруг моего сердца закружилась резкая боль, но, не успел я испугаться, как она ослабла, а потом я опустился рядом с ним в ароматное ущелье постели; и заснул, прижавшись к его груди, согревшись под одеялами, которыми он укрыл нас обоих.
Когда я открыл глаза, стояла глубокая ночь. Я вместе с ним научился определять приближение утра. А утро еще и не собиралось приближаться.
Я осмотрелся по сторонам, ища его глазами. Я увидел, что он стоит в ногах кровати. Он оделся в свой самый изысканный красный бархат. На нем была куртка с разрезами на рукавах и плотная туника с высоким воротником. Красный бархатный плащ был оторочен горностаем.
Он тщательно расчесал волосы и едва заметно натер их маслами, так что они мерцали самым цивилизованным и искусственным образом, откинул их со лба, открывая его чистую, прямую линию, а на плечах закрутил их в искусственные локоны. У него был печальный вид.
– Господин, что случилось?
– Мне нужно уехать на несколько ночей. Нет, не потому что я на тебя сержусь, Амадео. Одно из моих обычных путешествий. Я и так уже давно опаздываю.
– Нет, господин, пожалуйста, только не сейчас. Прости меня, умоляю тебя, только не сейчас! Что мне…
– Дитя. Я ухожу увидеться с Теми, Кого Нужно Хранить. У меня нет выбора.
Сначала я ничего не говорил. Я старался разгадать подтекст его слов. Его голос упал, и слова эти он произнес нерешительно. – А кто они, господин? – спросил я.
