Мне хотелось заорать. Мне хотелось сказать: «Я люблю только тебя».
Вместо этого я сказал:
– Я тебя ненавижу.
Он не смог не засмеяться. Он опустил голову и подпер пальцами подбородок, не сводя с меня глаз. Потом он вытянул руку и щелкнул пальцами. Я услышал, как в нижних комнатах что-то зашуршало. Я выпрямился и сел, окаменев от изумления.
Я увидел, как по полу в дверь проскользнул длинный учительский хлыст, словно его двигало ветром; потом он изогнулся, перевернулся, поднялся и упал в ожидающую руку.
Внутренние двери захлопнулись за его спиной, засов влетел на место, раздалось звяканье металла. Я отодвинулся подальше.
– Приятно будет тебя выпороть, – сказал он, мило улыбаясь, с почти невинным взглядом. – Можешь записать это в очередные человеческие впечатления, как, например, прыжки со своим английским лордом.
– Давай. Я тебя ненавижу, – сказал я. – Я – мужчина, а ты это отрицаешь.
Он казался высокомерным, спокойным, но отнюдь не развлекался. Он подошел ко мне, схватил меня за голову и швырнул лицом на постель.
– Демон! – сказал я.
– Господин, – невозмутимо ответил он.
Я почувствовал, как его колено уперлось мне в спину, а потом мне на бедра опустился хлыст. Конечно, из одежды на мне были только диктуемые модой тонкие чулки, поэтому с тем же успехом я мог быть и голым.
Я вскрикнул от боли, но сразу закрыл рот. Когда за первым ударом последовало еще несколько побоев, я проглотил шум, но я бешенстве услышал собственный неосторожный возмутительный стон.
Он вновь и вновь опускал хлыст, хлеща меня по бедрам, а затем и по икрам. От злости я попытался приподняться, тщетно отталкиваясь ладонями от покрывала. Я не мог сдвинуться с меня. Меня сковывало его колено, а он самозабвенно хлестал меня, не останавливаясь ни на секунду.
Внезапно, вспомнив, какой я непослушный, я решил поиграть в одну игру. Будь я проклят, если я стану лежать и плакать, а в моим глазам уже подступали слезы. Я крепко зажмурился, сжал зубы и решил, что каждый удар окрашен в божественный красный цвет, мне это нравится, и что горячая сокрушительная боль – тоже красная, а тепло, разливающееся по моим опухающим ногам – золотистое и ласковое.
– Какая прелесть, – сказал я.
– Ты доиграешься, мальчишка! – сказал он и принялся хлестать меня еще сильнее и быстрее. Мои прекрасные видения оставили меня. Мне было больно, чертовски больно.
– Я тебе не мальчишка! – крикнул я.
Я почувствовал, что у меня мокрая нога. Я понял, что по ней течет кровь.
