В тот день я получил ордер на изолированную двухкомнатную квартиру (первый раз в жизни). Потрясенный, ринулся в область за вещами, чтобы фактически вселиться, сменил замок на двери, дабы утвердить свое присутствие. И как раз успел, чтобы еще не опоздать на дежурство. Диспансер только строился, и я пока работал дежурным хирургом в больнице неотложной помощи. Операционной сестрой в ту ночь была одна дама среднего возраста с большим самолюбием и бюстом. Характер у нее сложный, с молодыми врачами высокомерна, с медсестрами надменна. Фигура величественная, колпак и халат открахмалены, отутюжены, ни сориночки, ни морщинки. Старшая операционная сестра себе цену знает.
Я попросил ее все подготовить на срочную операцию (больную привезли с острым животом), а сам пока надел пижамные брюки, халат и улегся чуть подремать. Сразу же уснул мертвым сном. Санитарка едва растолкала. Бреду за ней и сплю на ходу. Глаза слипаются. Иду, однако, не в операционную, а вниз — в приемный покой: кого-то привезли, нужно посмотреть. Спускаюсь по холодной темной лестнице, засыпая на ходу. И все хочется уложить голову на воображаемую подушку, а подушки нет, голова запрокидывается неловко, я просыпаюсь и чувствую ступени под ногами. И опять куда-то проваливаюсь. И вот таким манером добираюсь до приемного покоя, открываю дверь и здесь, в ярком электрическом свете, вдруг вижу фантастическую картину: голая операционная сестра бежит по кругу, а за ней молодой разъяренный мужик. Этот мужик полуголый, в одних кальсонах, но из прорези кальсон, как пушка, торчит возбужденный орган. Рядом стоят санитарки и фальшивыми голосами кричат: «Караул! Караул!» Мне все это снится? Закрываю глаза, а когда веки размыкаются, картина уже другая: мужик догнал операционную сестру и повалил ее на пол, лег на нее, и пытается попасть ей членом между ногами, но Нина перекрестила ноги, и у него ничего не получается. На кафельном полу высокая мыльная пена. Работают два крана — холодный и горячий — вода, пар, мыло. Покрытая пеной Нина выскальзывает из объятий мужика и снова бежит по часовой стрелке. Я говорю: «Нина, зачем ты бежишь по кругу, беги в дверь». Она охнула, чего-то буркнула, вроде: «Ах, да!». С подтекстом: «И как я раньше не догадалась», ринулась к двери, здесь мы с ней застряли поначалу (я в дверях стоял), но все же она протиснулась, выскочила в коридор, пригнулась и помчалась на третий этаж по лестнице. В предоперационной санитарка пила чай. Когда Нина, голая, в пене, ворвалась туда, та потеряла сознание. Набежавшие сестры закутали Нину в простыню и уложили на кушетку. Там она и лежала, клацая зубами. А я тем временем сделал еще один шаг от дверей и окончательно вошел в приемный покой.
