— Может, в обход двинулись? — предположил Дьюин, хотя сам в этом сомневался. Сильфрид не стал бы путать следы, если бы не ожидал погони, а о какой погоне может быть речь в этой глухомани, где до ближайшего сторожевого поста несколько дней пути?
— Несомненно, — с непередаваемым сарказмом подтвердила магичка. — Вплавь через топи, закладывая петли не хуже зайцев. Аж всех гидр распугали.
— Сдалась тебе эта дрянь, — пробормотал Монметон. — Радовалась бы, что спокойно пройти дали.
— От счастья я позже попрыгаю, если ты не возражаешь.
— Думаешь, они вообще досюда не доехали? — уточнил Хельстайн.
— Понятия не имею, — пожала плечами магичка, хотела что‑то добавить, но не успела, поскольку как раз в этот момент Гарт решил, что ему пора просыпаться.
Со стороны аламана донесся хриплый полустон–полувздох, за которым после небольшой паузы последовала не менее хриплая отборная ругань. Охранник вяло закопошился, пытаясь приподняться, и не сполз с седла головой вниз лишь благодаря веревкам, которыми практичный Дьюин щедро его обвязал.
— Чудо свершилось, — констатировала магичка.
— Дархест вас всех задери, — простонал Гарт, убедившись, что самостоятельно принять вертикальное положение у него не получится. — Снимите меня отсюда кто‑нибудь!
— Зачем? — наивно поинтересовался Дьюин.
— Как самочувствие? — с ангельским выражением лица осведомилась Ларри, подъехав поближе. — Как голова? Неужто болит? Странно… Может, стоит поменьше всякую дрянь пить?
Гарт невнятно пробормотал что‑то нелестное о самой магичке и всей ее родне за последнюю пару столетий.
— Да отвяжите вы его, наконец, — занервничал Монметон, глянув на осклабившуюся во все тридцать два зуба Ларри и ухмыляющегося наемника. — Чего мучить человека?
— Это еще неизвестно, кто кого мучает, — философски отозвалась магичка, однако все‑таки спешилась и принялась распутывать узлы. В конце концов, освобожденный от пут охранник сполз с седла, безуспешно попытался удержаться на ногах, цепляясь за стременной ремень, и все‑таки осел наземь, сжимая ладонями грозящий вот–вот развалиться на куски череп.
— Воды, — еле слышно прохрипел он.
Сердобольный Монметон передал Гарту фляжку и, порывшись в сумке, добавил маленький флакон, заверив, что плещущаяся в нем жидкость — лучшее средство от похмелья. На тактичный вопрос Ларри, на кой ляд ему сдалось средство от похмелья, если сам он считай что и не пьет, академик смущенно покраснел и пробормотал что‑то вроде 'на всякий случай'. Как бы то ни было, зелье и в самом деле помогло. Взгляд охранника несколько прояснился, руки и ноги начали слушаться. До сих пор наблюдавший за происходящим со стороны Хельстайн, видимо, решил, что Гарт достаточно оклемался, чтобы начать воспринимать поступающую извне информацию.
