– Вот я пришел к тебе, баушка, узнать, – закончил Ваня, – что могло быть у нищей братии и что нужно сделать для того, чтобы несчастные себе счастье завоевали?
– А Разрыв-трава у вас есть? – строго спросила баушка.
– Такой травы, кажется, у нас нет! Не слыхал что-то… – сказал Ваня, подумав и качнув головой.
– Как же вы хотите без Разрыв-травы обойтись? – нахмурив брови, промолвила старуха. – Будете вы без нее пытаться, да все неладно… Ну, слушай же теперь, запомни все толком и передай своим… – сказала старуха и начала свое повествование:
«Давно-давно жили на свете злые разбойники. Перед смертью злые разбойники зарыли в землю свой великий клад. Одна великая волшебница видела, как разбойники зарывали в землю свой клад, и положила на этот клад свое заклятье. «Клад скоплен не добром, скоплен от крох, от слез и крови людской, к обобранным людям он и перейти должен! Пусть он пока остается на земле! Когда люди завладеют Разрыв-травой, тогда клад достанется им!..»
– Вот, мальчуга, так и скажи своим! – закончила баушка свое повествование. – Скажи: клад у них под ногами лежит в земле, они ходят по нем. Видеть его можно, а вытащить трудно. Скажи, если отыщут скоро Разрыв-траву – ладно, не отыщут – пусть пеняют сами на себя, придется подождать! Скажи: когда станут вырывать клад, чтобы каждый из них носил на груди, ближе к сердцу, эту Разрыв-траву. Но скажи им еще: клад с каждым днем уходит в землю все глубже и глубже… Ну, теперь прощай! Спать хочу.
Сказала и полезла на печь. А белый кот по-прежнему сидел на лавке и мурлыкал какую-то загадочную песенку. Сова по-прежнему таращила свои круглые оловянные глаза.
Попрощался Ваня со старухой и отправился в обратный путь. Но из леса он выходил не так бодро, как входил в него. В ногах его чувствовалась слабость, руки дрожали, спина побаливала, словно была палками отколочена, и его спутник – цветочек, сорванный им в поле перед отходом в лес, завял и облетел, – остался от него один стебелек. Идет Ваня потихоньку – шатается, пойдет поскорее – за кочки, за корни дерев запинается, чуть не падает. Он стал худо видеть: в глазах точно туман стоит. Подошел Ваня к тихому ручью напиться, поосвежить свою голову. Голубая речка в зеленых, цветущих берегах казалась зеркалом в изумрудной оправе. Наклонился Ваня, заглянул в спокойную воду и сам не поверил своим глазам, взглянул еще раз попристальнее, пониже склонился над водой… Вода чиста, невозмутима; полуденное солнце ярко светит с безоблачных небес, – и Ваня сознает, что он не спит, не грезит, а живет наяву. И все-таки ему как-то не верится… В воде, как в ясном зеркале, увидел он свое лицо сухое, желтое, все в глубоких морщинах, увидел тусклые, угасшие глаза, увидел на голове, вместо своих кудрей, седые пряди, увидел седую бороду… Где же его молодые, блестящие глаза, где его румяные щеки, его беззаботная улыбка, где Ваня-Юныш? Ваня успел состариться… Долго же, значит, он пробыл в заповедном лесу.
