– Что ты, батюшка! – вскрикивал Сильван. – Какие тут заплаты… Это у меня все нашито для украшенья, по моде, – ныне все так носят… Ах, батюшка! Если бы только ты видел: как это хорошо! Я весь точно жар горю… Когда иду по улице, все красотки заглядываются на меня. «Вон, говорят, смотрите, смотрите… Сильван идет!..»
– Ну, то-то, – говорит старик и приятно ухмыляется, воображая: как все любуются на его молодца.
А у того-то на камзоле – заплата на заплате и между заплат кое-где видно смуглое, голое тело.
– А отчего же ты босой? – спрашивает старик Сильвана, ощупав его голые ноги.
– Башмаки очень узки, натирают ноги! – не обинуясь, отвечает сын. – Дома я снимаю их…
– А шляпу купил? – допрашивает заботливо отец.
– Как же, купил… – продолжает Сильван… – И отличная шляпа… такая, знаешь… с пером, вся обшита бархатом… чудесная шляпа!
– Покажи! – говорит отец, протягивая к нему руку.
– Я отнес ее, батюшка, к мастеру. Нужно было перо исправить… – нимало не смущаясь, объясняет Сильван.
– Ну! то-то же! – шепчет успокоенный старик. Сильван ест кое-как, ходит в чем попало, дрогнет от холода, а у старика зато зимой – и теплый, уютный угол, и теплая одежда и сытная еда…
Простые люди любили добродушного Сильвана, любили его простые песни. Он умел играть и невинные, детские песенки, и ребятишки с удовольствием плясали под звуки его арфы. Слушая арфу, отдыхал поселянин от своих тяжких трудов, бедняк позабывал свое горе, а веселый становился еще веселее и добрее. И звучала арфа по городам и селам, по полям и по большим дорогам, всем доставляя утешенье и отраду… Арфа была довольна, счастлива. Никогда еще ей не приходилось доставлять удовольствия такой массе народа, как теперь. Ей отрадно было сознавать, что все эти люди – мужчины, женщины и дети – незадолго перед тем горько плакавшие, заслышав арфу, осушали слезы и только тихо вздыхали. По-видимому, горе их смягчалось, утихало…
Так шел год за годом.
Слепой старик, отец Сильвана, умер, вполне спокойный за сына и уверенный, что тот щеголяет в новом камзоле. Вскоре за ним и Сильван отправился в ту страну, «откуда никто не приходит»…
Хозяйка Сильвановой каморки предлагала кое-кому арфу, но желающих купить ее не нашлось. Хозяйка с досады забросила арфу на чердак.
