Беляк рванул на груди рубашку, заревел и захохотал в одно и то же время. По его маленькому раскрасневшемуся белому лицу потоком лились слезы.
– На вот тебе, брюхан, на… продажную душу! На, заложи на вино! – закричал он на Кабана, продолжая рвать рубаху.
Толпа зароптала, по ней глухо пробежал гул. Кабан поднялся с тем же ужасным лицом, какое я некогда видел у него в избе у Степаши. Так же сначала побагровела шея, так же беззвучно, силясь сказать что-то, он шевелил губами.
– Оставь, Листарха!.. Сядь, погоди! – сказал чернобородый судья, беспокойно взглянув на Кабана. – Пошли вон, пошли все вон! – крикнул он прорехинцам. – Сотский, возьми мужика отсюда!
Кабан тяжело сел. Толпа отпрянула за дверь. Высокий мужик-сотский, с заспанным лицом, подошел к Беляку и хотел его взять за руку. Беляк дернул локтем и продолжал стоять, по-прежнему выпучив глаза на судей.
– Пошел вон, говорю! – закричал судья. – Веди его!.. А ты, Иван Елизарыч, пиши…
– Постой, погоди… Не пиши, – сказал Беляк, как будто что-то соображая, тихим, ровным голосом. – Не пиши… Сам уйду!.. Уйду опять от вас… Сам… Места будет для всех у бога!.. Уйду сам…
Он взял со стола свой кафтан и неторопливо надел его.
– А ты теперь вот что пиши, – обратился он резонно к писарю, показывая пальцем на бумагу, – пиши: «Взыскать с жены крестьянина Филата Беляка в пользу мужа ее законного за летнюю работу сорок рублев сполна»… Пиши… Пущай мне сорок рублев отдадут… По чести… Я справедлив… Я больше не хочу… Оне мне за батрачину искони сорок рублев платили… А ноне, по мужнему положению, ничего я не получал… С чего ж баловаться?.. Я свое прошу… Я по чести, без обману.
Но против этого неожиданного предложения запротестовала старуха и начала высчитывать, сколько «он вымотал от них угрозой» денег на водку.
– Ты что скажешь? – спросил судья Степашу.
– Чего сказать? Сорок рублев платили – это по чести… Пущай, кабы он ноне робил… Он прежде робил, а на мужнем положении, за его лень, не следует…
– Все одно. Рассчитайся, Степаха, ниши! – выговорил наконец Кабан сердито, почти приказывая. – Денег нет – я дам. После вернешь…
– По чести… Я справедлив… Я больше не возьму, – повторил Беляк. – Судите по справедливости… А уйти – я уйду, коли не по нраву вам… Для нас у бога место найдется!
Через полчаса мы ехали с Листархом Петровичем Кабаном ко мне на хутор. Масса неожиданных впечатлений, которая охватила меня на суде, не давала мне успокоиться. Я просто не мог прийти в себя. Мне необходимо было уяснить, осветить для себя все это странное стечение обстоятельств. Я несколько раз разговаривал об этом с Кабаном, но он смотрел грустно в сторону от меня и то отмалчивался, то что-то ворчал сквозь зубы. Наконец сказал:
