— Вашему брату повезло. Нелепо было бы погибнуть от копыта мула.
— Смерть есть смерть.
— Ошибаетесь. Смерть бывает разная. — Я стал перечислять по пальцам: — Смерть быстрая и медленная. Ранняя и поздняя. Храбрая и трусливая.
— Как бы там ни было, брат мой еще не до конца оправился. Я напишу письмо с приглашением: пусть приезжает и поработает со мной.
— Вы с ним близки? — спросил я.
— Мы двойняшки. Всегда чувствуем друг друга. Порой мне стоит лишь подумать о Пите, и он словно появляется в комнате. В ночь, когда его лягнули, я пробудилась, и на груди у меня алела метка. Поди, чуднó звучит?
— Вы правы.
— Должно быть, я во сне сама себя ударила.
— Вот как…
— А тот мужчина, с которым вы делите комнату… Вы с ним правда братья?
— Да, он мне брат.
— Ну ни капли на вас не похож. По-моему, он не дурной человек. Просто ленится быть добрым.
— Ни я, ни он добрыми быть никак не можем. Но братец мой лентяй еще тот, вы не ошиблись. В детстве он изводил мать тем, что не мылся.
— А какая она, ваша матушка?
— Она была очень умная и всегда печальная.
— Когда же она умерла?
— Она вовсе не умерла.
— Вы же сказали: она была умная и печальная.
— Сказал. Если по правде, то она просто не желает нас видеть. Мы с братцем сильно огорчили ее, избрав свою стезю. Матушка велела возвращаться домой, лишь когда мы подыщем иной путь зарабатывать на жизнь.
— И чем же вы занимаетесь?
— Мы Эли и Чарли Систерс.
— Вот это да, — выдохнула женщина. — Подумать только…
— Мой батюшка мертв. Его убили вполне заслуженно.
— Мне все ясно, — сказала женщина, вставая.
Я схватил ее за руку.
— Как ваше имя? У вас, поди, есть жених? Есть или нет?
Женщина, бочком продвигаясь к двери, ответила, дескать, ей пора работать. Я же, встав и надвигаясь на нее, спросил: можно ли украсть поцелуй? На это женщина повторила, что ни минуты свободной нет, пора возвращаться к обязанностям. Мне не терпелось выведать, что она чувствует ко мне, если вообще что-то чувствует. На мой вопрос женщина ответила, что она еще не так хорошо меня знает, но ей нравятся мужчины стройные. Ну или хотя бы не столь грузные, как я. Говорила она это вовсе не со зла, однако замечание ранило. И когда хозяйка все-таки выскользнула из комнаты, я остался и долго смотрел в зеркало на себя, так неожиданно ворвавшегося в мир отношений между мужчиной и женщиной.
