Она упала, прежде чем я услышал звук выстрела. Пуля так откинула ее, что она потеряла туфлю… Я… я бросился к ней, попытался поднять ее на ноги, придерживая одной рукой за плечи, а другой за правую руку, как в тот первый раз, танцуя с ней танго, но теперь она не танцевала, давила, тянула меня вниз… Выступившая у нее на губах кровь стекала по цепочке медальона… Я не мог поднять ее, не мог…
Она протянула руку, коснулась моего лица, и все, было уже слишком поздно, она меня не видела, устремив взгляд по другую сторону света:
«Любилось бы легче, влюбись я…»
Слегка, если я расслышал… Это я закончил… И больше ничего, nichts mehr, мертва, gestorbene, — плевать, на каком языке ты об этом думаешь, нет языка живых и языка мертвых, любой язык способен передать тишину, боль, небытие, отнятую юность, трагизм прекрасного тела, предназначенного для жизни, любви, рождения детей и безумств, но сейчас бездыханное, разом угасшее. Какая разница, на каком языке это прозвучит, ведь ранит отсутствие, а не слова, которые тебе больше некому говорить! Ты теперь далеко, Инга… Ты оставила меня с моими угрызениями совести и всем, что я не успел тебе сказать…
А потом все пошло кувырком: схваченный, избитый, оглушенный приказами на немецком, я с вывернутыми за спину руками оказался прижатым щекой к асфальту, рядом с телом Инги, ее глаза еще глядели на меня. И этот взгляд, па… Я думаю, что теперь вижу мир прежде всего через призму этого взгляда, что я открываю глаза только после того, как позволю тени моей черной невесты вдосталь насмотреться…
Пока полицейские меня обыскивали и, как я слышал, о чем-то нервно говорили с Сэмми, они опустошили карманы Инги, ощупав ее всю, там, в водосточной канаве, босую на одну ногу и в крови… Нет больше ни Гарбо, ни Дитрих, роковых женщин моих грез, просто мертвая немецкая девушка, загубленная молодость! В медальоне, они его открыли, хранился, как святая реликвия, билет в кино, с того памятного воскресенья, тот самый, с «Моста»… А пистолет был даже не заряжен и не мог никому причинить вред!.. На какую-то секунду парни из Sicherheitsdienst пораженно замерли, поняв, что они убили безоружную девчонку, но только на секунду, всего на секунду, а потом вновь стали энергичными, унесли тело Инги, запихнули меня и Сэмми в машину.
Сдерните огромное полотнище неба, сверните ковер земли, разберите шапито мира, разгримируйте богов, снимите с них залатанные шмотки и слишком большие башмаки, и вы все, человеческое братство из огромного цирка, детишки и взрослые, плачьте, плачьте!
