Все это, папа, — чемодан старого барахла, твои шалости учителя-клоуна, скупой рассказ Гастона, — все это было собрано и хранилось в тайниках моей памяти. Глухой след нашей несостоявшейся встречи на вокзале Лилля, мой привычный кошмар.
Я все это вынул, стряхнул пыль.
Завтра последние часы процесса над уважаемым, по мнению некоторых орденоносцев, типом, пусть он и совершил там и сям несколько преступлений под самопровозглашенной властью «правительства французского государства», когда делал первые шаги в своей карьере, начинавшейся в секретариате префектуры Бордо и закончившейся должностью важного государственного сановника, но эти несколько преступлений были, по правде говоря, настолько случайны, непроизвольны, и он о них так быстро пожалел! И все же преступления против человечности… Потому что существовало правительство Виши, потому что в Истории не бывает скобок, потому что глубокая человечность, достоинство, служение нравственному идеалу не подчиняются праву, закону! И потому мне кажется, что этот поезд везет меня на процесс над людоедом и чудовищем. И что мой долг представлять там тебя, папа, так же, как Гастона, Николь, Бернда и других, эти горестные тени, откуда бы они ни были, потому что тот человек, что пытается превратить свой процесс в маскарад, строит из себя жалкого шута, хуже всех былых врагов, и многие из них возненавидели бы его за то, что он предал всякое достоинство.
Итак, посмотрим, согласуется ли достоинство этого зала заседаний, позволившего палачу наслаждаться крохами свободы, будто время, вечность, которую он украл у тех, кого выслал, стала его неприкасаемым капиталом, посмотрим, согласуется ли это великолепное достоинство горностая и пурпура с черным юмором. Имя обвиняемого? Я едва помню его, как резкое эхо, как унизительную пощечину, и даже это хочу забыть завтра, чтобы сохранить в памяти только тех, кого он выслал из жизни.
Завтра я обведу большими черными кругами глаза, наложу на щеки грим, как у фальшивого покойника. Я попробую, папа, быть всеми теми, чей смех умолк в буковых лесах, в березовых рощах, там, на рассвете, кого ты пытался воскресить. Я также попытаюсь быть тобой, тем, кто никогда не терял памяти.
Сделаю все, что смогу. Буду клоуном изо всех сил. И, возможно, так мне удастся стать человеком, во имя всех. Кроме ш-у-у-ток!
