Санди с трудом проглотила вставший в горле ком.
- Я разорвала помолвку с Джимом почти два года назад.
- И с тех пор пытаешься делать вид, что ты - монахиня!
Санди обернулась, и ее классически правильные черты лица смягчились в теплой улыбке.
- Не думаю, чтобы нашлось много монахинь, которые могли бы заниматься моим делом, мама. Иногда ты забываешь, что я знаю о сексе больше, чем ты.
Габриэла презрительно фыркнула.
- Только медицинские термины и чужие рассказы о сексуальных проблемах. Тебе незнакомы блаженный экстаз чувств, дивные муки неразделенной любви.
- Напротив, мама, мои пациенты все время мне о них рассказывают. Послушай, я не позволю тебе поменять тему нашего разговора. Речь идет о тебе, а не о моей недостаточно богатой личной жизни. Вчера у тебя были настолько сильные боли, что ты даже не могла встать с постели. Почему ты не хочешь признать, что операция необходима?
Две сверкающие слезинки скатились по дивным нежно-розовым щекам Габриэлы.
- Больницы - это ужасные заведения. А я ведь не больна! Ну, может, только чуть-чуть. Я не хочу, чтобы эти гадкие врачи резали мне сердце на кусочки!
Санди начала было объяснять, что для удаления камней из желчного пузыря не надо делать никаких разрезов в области сердца, но очень быстро убедилась в том, что Габриэла ее не слушает. Пройдя через комнату, Санди остановилась у кушетки, на которой лежала ее мать. Досада, которую она испытывала, заставила ее говорить с непривычным жаром.
- Мама, ты вызвала меня в Рим отчаянным звонком посреди ночи. Ты сказала, что тебе нужна моя помощь. Я пробыла здесь больше недели, но ты не даешь мне сделать для тебя чего-нибудь. Мне пора возвращаться на работу. Дома, в Лос-Анджелесе, на меня рассчитывает множество людей, и мне приходится думать о моих обязательствах по отношению к ним, а не только о дочернем долге. Я заказала на завтра билет до Лос-Анджелеса. Пожалуйста, давай полетим вместе! Ты же знаешь, что это было бы разумно.
- Ты требуешь невозможного! - Поднявшись с кушетки, Габриэла широко раскинула руки. - Ты никогда не понимала моей чувствительной артистической души. Никогда!
- Наверное. Извини, мама, но я не понимаю, почему иметь артистическую душу - это значит страдать во время приступов желчекаменной болезни, вместо того чтобы разрешить хирургу удалить камни.
- Будь ты творческой личностью, ты поняла бы... - мрачно ответила Габриэла.
- Несомненно.
Ответ Санди прозвучал довольно сухо. Она вздохнула. Эта сцена с небольшими вариациями разыгрывалась каждый день в течение целой недели, и она наконец призналась себе, что ничего не может добиться. Видимо, разумнее всего вернуться в Штаты и попросить помощи у отца. Габриэла Барини и Ричард Хоукинс развелись больше двадцати лет тому назад, но Ричард имел на свою бывшую жену больше влияния, нежели кто-то из ее более поздних любовников. Если отец согласится оторваться от работы над своим очередным фильмом, возможно, ему удастся уговорить Габриэлу на операцию. Санди решила, что чем скорее она вернется в Лос-Анджелес, тем будет лучше.
