— Кончай! —кивнул Павлу. Он вскинул мелкокалиберную винтовку...
За утро добыли трех тайменей, каждый не меньше пуда, штук сорок отменных хариусов, десятка полтора крупных ленков и две метровые щуки. И все это лишь в одной малюсенькой заводи, которую можно было легко перебросить спиннингом. Не думайте, что я восторгаюсь количеством улова, хотя в нашем положении он был жизненно необходим. Я восторгаюсь непуганым уголком сибирской реки, столь прекрасным, редкостным сочетанием ценнейшей рыбы в одном месте. Таймень, ленок, щука, хариус — не изумительно ли это? И всех мы ловили на маленький никелированный самодельный «байкальчик» с маленьким тройником.
Мы с Павлом наслаждались своеобразным состязанием, кто меньше сделает ошибок, определяя по характеру хватки, какая рыба поймалась. Смею вас заверить — это было интереснейшее состязание. Держать в руке живой поющий спиннинг и по его трепету, по голосу жилки, по ворчанию катушки отгадывать, что за «зверь» засел на тройнике,— не увлекательно ли это?
Щука бросалась за блесной, словно кошка за мышью. Поймает и сразу же останавливается. Поэтому начальный рывок ее очень резкий, энергичный.
Хватка хариуса напоминала щучью, но, проглотив блесну, он не останавливался, а продолжал с такой же прытью метаться по сторонам, иногда делая с разгону высокие «свечи».
Хватка у тайменя мягкая, как бы нерешительная, не разберешь, рыба ли это, или волокутся подводные травы. А все по тому, что таймень, забрав блесну, не замирает резко, как щука, а некоторое время, будто не чувствуя уколов якоря, бежит вперед, плавно сбавляя скорость.
Ленок же, как только его подсекут, впадает в буйную истерику: кувыркается, вертится на месте, хлещет хвостом по блесне, но очень скоро выдыхается.
Пока мы промышляли рыбу, Николай Панкратович выкопал на песчаном склоне камеру и от печки, вырытой в обрыве, провел к ней траншейный дымоход. Выпотрошенную рыбу разложили в камере на жердях и накрыли брезентом. Печку топили сырыми тальниковыми гнилушками, дающими ароматный несмолистый дым. Хариусы получились суховатыми, зато ленки и таймени — объедение. Потом балыки завернули в бересту, чтобы не мялись, и упаковали во вьючные сумы.
НА ЗИМНИЕ КВАРТИРЫ
Наступила осень. Пожелтели березы, огненным янтарем налилась хвоя лиственниц. Мы закончили геологические исследования и 5 сентября пришли на метеостанцию, где встретились с Олегом Шулятиным, который работал на берегах Бахты. Шулятин превратился в заядлого спиннингиста. Он ловил щук, окуней, ленков, хариусов, но таймени после тынепского переката ему не попадались. Они появились в Бахте лишь 6 сентября, брались на блесны вблизи метеостанции, у Черных ворот, день и ночь, при желании можно было бы наловить их несколько бочек. А 13 сентября вдруг перестали браться, куда-то ушли опять. Вот неугомонное племя!