Богатая фантазия, основанная на фронтовом опыте, рисовала Аркадию Семеновичу картины одна страшнее другой. Но он скоро взял себя в руки, не дал распалиться воображению. В конце концов есть еще время, можно подождать, тем более что и повстанцев не видно. Он выслал в разных направлениях разведку, ждал теперь донесений. Были бы верховые! Далеко ли уйдешь пешком?! Но скоро все должно проясниться, скоро…
Да, одному ему долго здесь не продержаться. Слобода — меж буграми, в ложбине, полк у противника как на ладони, вести бой невыгодно. К тому же в слободе женщины и дети, а бой придется вести на улицах, в домах. Но Мордовцев приказал кратко: занять Новую Калитву, соединиться с другими отрядами…
Со стороны Старой Калитвы, на лугу, показалась конница с пулеметными тачанками. Тачанки (их было три) развернулись на окраине Новой Калитвы, дула «максимов» взяли под прицел ближайшие хаты. Конница, не снижая бега, ринулась на слободу. В тот же момент в тылу полка Качко грянул залп — из балок и оврагов поднялась в атаку пехота повстанцев. Запылило белое снежное облако и со стороны Криничной, — оттуда также шла конница, не меньше эскадрона. Эскадрон шел наметом, в поднявшемся уже солнце хорошо были видны взблескивающие клинки. Скоро донесся до слуха высокий, смешанный с напряженным конским топотом многоголосый дикий рев: «А-а-а-а-а-а…»
Силы были неравные. Еще немного, и полк будет окружен, смят. Стоит колесниковцам замкнуть кольцо, броситься на него, Качко, со всех сторон, и тогда…
Так трезво работала мысль Аркадия Семеновича. И все же он был человеком не робкого десятка — бой надо было принять и попытаться навязать противнику свою волю. В конце концов под ружьем у него около тысячи отлично обученных, обстрелянных бойцов, в большинстве своем фронтовиков. Чего раньше времени пасовать?
Качко видел, что самая большая опасность грозит ему от эскадрона, уже мчавшегося по улицам слободы. Второй эскадрон далеко, пройдет не менее получаса, пока он достигнет Новой Калитвы. На месте Колесникова он бы подождал его…
— Пулеметы!.. Запереть конницу! Не дать ей ворваться в центр слободы! — кричал Качко бойцам, напрямую взяв командование боем.
Два пулеметчика залегли по разным сторонам улицы. Один бил с крыльца добротной широкой хаты, другой вел огонь из распахнутых дверей бревенчатого сарая.
Кинжальный огонь смял атаку. Десятка полтора всадников с полного маху распластались на земле, слышались крики и стоны раненых. Обезумевшие от страха лошади метались вдоль улицы, бросались из стороны в сторону, мешая эскадрону, сея хаос и панику.
