Стойкое желание нарушить звенящую тишину вылилось в вопрос:
— Куда путь держите?
— Вниз, — отозвался Хант.
— Почему?
— Все научно-исследовательские станции строились по одним четким правилам. Важные или секретные лаборатории располагали как можно глубже — во избежание, так сказать, выхода опытов из-под контроля.
— А терминал, места для отдыха и развлечений на поверхности?
Хант хмыкнул:
— Секретные лаборатории строили так, чтобы их невозможно было обнаружить. Терминала, мест для отдыха и подобной ерунды там просто не было.
— Тогда здесь не может быть ничего интересного, — сделал очевидный вывод.
— Не совсем так, — спокойно ответил собеседник и выудил из кармана плоскую коробку, со щелчком ее открыл: внутри оказались непривычного вида сигареты. Осторожно выудив одну, прикурил от небольшой, но, похоже, металлической зажигалки, и, выдохнув дым, продолжил:
— Вы, я полагаю, побывали в ангаре. Там множество мелких кораблей, довольно таки древней конструкции. Маломощные источники энергии, небольшой запас хода и совершенно смешная грузоподъемность. Куда на таком корыте можно долететь? А в другом направлении вы пока не успели побывать, потому и ваши впечатления неполные. А значит и выводы — ошибочные.
— Там закрыто.
— Центральный проход закрыт, и как его открыть — загадка та еще. Но можно по техническим коридорам спокойно пройти.
— И вы там уже побывали.
— Совершенно верно.
— И что там? — спросил с интересом.
— Секционный ангар.
Не удивительно. Я и так с самого начала подумал, что там может быть посадочная площадка для пассажирских лайнеров. Так что... Хотя, что значит "секционный"?
— Секционный?
— Незнакомо? — хмыкнул Хант. — Это просто не ангар в привычном понимании, а несколько коридоров: технических, пассажирских, грузовых, к месту посадки большого и тяжелого корабля. Очень большого.
— И как это может сказаться на неправильной оценке назначения станции?
Стало появляться стойкое желание кашлянуть. Неприятный привкус у сигарет Ханта, нет ни приятных лесных или фруктовых запахов, такое впечатление, что в его сигаретах сплошная сухая трава с целым сонмом различной химии. Гадость, одним словом. Как он умудряется впускать такую отраву в свой организм намеренно, когда даже остаточный дым вызывает внутренние протестующие позывы?
— Там стоит корабль, что очень странно, — задумчиво начал собеседник, — и его модификация тоже вызывает немало вопросов. По крайней мере, у меня создалось впечатление, что это самый настоящий колонизационный ковчег.
