— Я этому не верю. Причина, выдуманная тобой, лишена всякого смысла.
— Нет. Она вполне осмысленная. Я просто понимаю, что ничего из нашего брака не получится.
— Почему?
— Из-за моего возраста. Из-за моей потребности быть лидером, хотя настоящий лидер — ты. Мне придется либо чахнуть от тоски, либо бунтовать. Я слишком сильно тебя люблю, чтобы бунтовать, значит, стану чахнуть.
Джейк ждал, когда Джулия назовет ему истинную причину.
— И потом, из-за Фрэнка и Сайгона, из-за чувства вины за все происшедшее. — Она имела в виду его ранение, ставшее воздаянием за ее порочные желания. Джулия вздохнула и продолжала: — Слишком много воспоминаний. Слишком многое в прошлом. Вряд ли я смогу найти в себе смелость или силы всегда любить так, как я люблю тебя сейчас.
Это самобичевание было очень болезненным для Джулии. Ей пришлось беспристрастно оценить самое себя. Свою глубокую любовь к Джейку. Уверенность в том, что они неизбежно причинят боль друг другу. Собственное стремление избежать душевных страданий. Смерть Фрэнка причинила ей мучительную боль. И ей больше не хотелось рисковать. Она была вынуждена признать себя трусихой. И гедонисткой.
— Мне хочется верить, что мы могли бы пожениться, жить счастливо и не мучиться. Или считать, что во имя счастья стоит страдать. Но я не верю. По крайней мере сейчас.
— И не осмеливаешься рискнуть?
— Я не могу. Нет, ты прав. Не хочу.
Джейк ушел из дома и вернулся только на следующее утро. Джулия сидела в кухне и пила тепловатый перестоявшийся кофе. Было ясно, что оба не спали всю ночь.
— Так что ты надумала насчет нас, Джулия? — измученным голосом спросил Джейк.
— Я всегда буду тебя любить и хочу, чтобы мы были вместе.
— Как любовники?
— Как кто угодно. Неужели нельзя оставить все как есть? Ничего не меняя?
— Нет. Жизнь вокруг меняется. И мы меняемся вместе с ней. Если мы не будем вместе, то встретим других людей…
Джейк умолк.
Джулия тихо заплакала и кивнула.
— Ты совсем не спала.
— А ты?
— Тоже, но это не имеет значения. Позволь мне уложить тебя.
Джулия не возражала. Мысли ее путались, глаза слипались. Джейк укрыл ее и поцеловал в щеку.
— Спокойной ночи, дорогая.
Когда она проснулась, Джейка уже не было. Он забрал свою одежду и книги. Записки не оставил. Просто уехал.
На следующий день, отдохнув, Джулия все спокойно обдумала. Да, сейчас она чувствовала одиночество, печаль, даже гнев, но вместе с тем и облегчение. Она сбросила со своих плеч огромную тяжесть, и это давало ей свободу любить Джейка. Она может жить в свое удовольствие, не испытывая ответственности за необычайно серьезного и целеустремленного молодого человека, которого она любит.
