Как во городе славном во Муроме.
Как во том ли селе Карачарове
Жил крестьянин достатка исправного.
По прозванью Иван Тимофеевич.
Дал господь ему сына единого,
Дал единого сына любимого.
Хоть и люб был Илья отцу-матери,
Да здоровьем Илейка не выдался.
Вот подрос Илья, стал пяти годов,
А на ножки Илья не становится.
Вот уж стал Илья десяти годов,
А с лежанки Илья не поднимется.
Вот уж стал Илья двадцати годов —
Целый день с печи не слезает он.
А как стал Илья тридцати годов,
Так и ждать перестал исцеления.
Закручинились крепко родители.
Думу думают, приговаривают:
«Ох ты, чадушко наше убогое,
Ты убогое чадо, безногое!
Не помощник отцу ты во старости.
Не заступник ты матери в бедности.
Приберет нас бог, ты беды хлебнешь.
Не поешь, не попьешь, на печи помрешь».
Раз пошел Иван Тимофеевич
Со старухою в поле крестьянствовать.
Взял он на руки сына любимого,
Посадил его на печь высокую
«Ты сиди, сынок, дотемна сиди,
Дотемна сиди, за избой гляди,
А начнешь слезать — не удержишься,
Упадешь, разобьешься до смерти».
Вот ушел Иван Тимофеевич
Со старухою в поле крестьянствовать.
Удалец Илья на печи сидит,
На печи сидит, за избой глядит.
В ту пору мимо города Мурома,
Да того ли села Карачарова
Шли калики домой перехожие,
Перехожие калики, переброжие.
Собирались калики под окнами.
Становились они во единый круг,
Клюки-посохи в землю потыкали,
Подорожные сумки повесили,
Да вскричали они зычным голосом:
