— Я попрошу вас проявить сдержанность и скромность. Пожалуйста!
Темные глаза Элспет заблестели при намеке на тайну.
— Вы с Регмонтом хотите держать эту новость в тайне?
Эстер заколебалась, не желая делиться интимными сторонами своей жизни.
— Регмонт еще не знает.
— О? Почему же?
— Я неважно себя чувствую. И не могу отделаться от ощущения, что что-то не так. Регмонт не… Он не… — Эстер поставила чашку и блюдце на разделявший их низкий столик. — Лучше подождать, чтобы быть уверенной в том, что все идет должным образом.
— Моя дорогая.
Графиня потянулась за щипцами и переложила лепешку с блюда на десертную тарелочку.
— Вы упускаете одну из немногих возможностей в жизни женщины, когда она может попросить у мужа что угодно и получить это.
— Регмонт и так дает мне слишком много.
Только не то, чего она желала бы больше всего на свете — мира и спокойствия.
— Я хотела бы держать это в секрете и от Джессики как можно дольше.
— Она была бы вне себя от радости за вас.
— Да. — Эстер разгладила юбки. — Зато могла бы огорчиться за себя, а ей сейчас и так нелегко.
— Но она будет уязвлена еще больше, если вы ей не скажете.
— Я написала ей короткое письмо после ее отъезда. Думаю, это самое лучшее. Джесс не будет испытывать необходимости притворяться и показывать мне свою отвагу. Когда меня не окажется рядом, ей будет проще примириться с этой новостью. Она сможет отреагировать на нее так, как она это на самом деле чувствует. А когда мы увидимся снова, то в ее сердце останется одна чистая радость.
Элспет запила кусочек лепешки глотком чая.
— Вы с ней очень близки.
Эстер потерла руки.
— Да. Она для меня и сестра, и мать, и самый близкий друг.
— Джессика говорила, будто ваша мать умерла, когда вы были еще маленькими.
— Мне было десять, но во многих отношениях моя мать была для меня потеряна еще раньше. Ее истощала меланхолия. Я видела ее только урывками. Она была для меня чем-то вроде призрака: хрупкая, бледная и совершенно лишенная искрометной жизненной силы.
— Очень жаль, — сказала Элспет, сопровождая свои слова нежной сочувственной улыбкой. — Материнство — это талант. Право же, позор, что леди Хэдли не воспринимала в этом свете.
— Джесс была бы замечательной матерью, как и Тарли замечательным отцом.
— То же самое можно сказать о вас и Регмонте.
Эстер отвела глаза и смотрела на помощниц модистки, выходивших в галерею с тканями, выбранными Элспет. Ей удалось улыбнуться им на прощание, но улыбка получалась бледной и неуверенной.
