Затормозила у обочины.
Одна, никто меня не видит. Можно предаться… Чему мне предаваться? Прислушалась к сердцу, оно по-прежнему не билось. Пощупала пульс — колотится. Бывает же: сердце стоит, а пульс наличествует…
Я жива, уже хорошо. Хотя как можно остаться в живых, когда разъедает невероятный стыд, вперемешку с ужасом? Так кислотно-стыдно мне не было никогда. Не требуется напрягать воображение, чтобы понять мою ситуацию. Пристроилась в конец длинной очереди Назаровых любовниц. Кто последний? Я — за вами. Кто там за плечо трогает? Теперь я — последняя, вы — за мной. Куда без очереди прешься? Он вам уже пропел балладу про старенькую жену и детей? А про ботинки вместо прокладок? То-то же! А мне — пропел, значит, я раньше вас должна в его койке побывать.
Но ведь не факт, что согласилась бы на утехи с Назаром, пищал голос-защитник. А другой, трезвый и суровый, клеймил: факт, факт! Ты стояла в полушаге от грехопадения. Кстати, Назар говорил, что уезжает на каникулы с семьей. Забыла, приперлась на банкет. И он тут как тут. Очередной раз соврал. Наверное, в очереди накопилось много претенденток, которых требовалось быстренько оприходовать.
В окошко машины постучали. Повернула голову: милиционер с жезлом. Опустила стекло.
— И долго вы собираетесь тут стоять? Знак не видите?
Очевидно, у меня было столь убитое лицо, что страж дорожного движения сменил гнев на милость.
— Вам плохо?
— Очень.
— «Скорую» вызвать?
— Нет, спасибо.
— Лекарство есть?
— Уже приняла.
— Ладно.
Милиционер отошел, я подняла стекло.
Горькое лекарство — это Лильки Белой откровения. Дай бог ей здоровья! Спасла меня. Пусть живут с мужем, как им заблагорассудится. Лилькин блуд меня уберег от роковой ошибки.
Сейчас броситься бы на грудь Майке, поплакаться, рассказать… Что рассказать? Как влюбилась в доморощенного Казанову и едва не потеряла самого лучшего мужчину на свете?
Максим! Счастье мое, свет и радость! Прости, не суди строго, ведь по-взрослому я тебе не изменила. Не могу без тебя жить — всегда, а в данную минуту особенно.
Набрала номер сотового телефона мужа — недоступен. По рабочему секретарша ответила, что Максим Георгиевич на встрече.
Я позвонила приятелю и коллеге мужа:
— Илья? Это Лида. Передай, пожалуйста, Максиму, что я умираю.
— Что? Как? Лида?
Но я нажала на «отбой».
Максим позвонил через полминуты.
— Где ты?
— Не знаю.
— Отвечай на вопросы. Ты в помещении, на улице, в машине?
— В машине.
— Едешь или стоишь?
— Стою. Милиционер разрешил.
