Обе стороны искали средств для закрепления своего положения. Мэагцом попытался женить своего наследника на китайской принцессе, чтобы династическим браком укрепить престол. Царевич, поехавший встречать невесту, при невыясненных обстоятельствах погиб.[102] Тогда Мэагцом сам женился на китаянке, которая родила ему сына. Сын был тут же украден и объявлен сыном тибетки, наложницы цэнпо. Царевича хотели воспитать в бонской вере и окончательно избавиться от буддизма. Но не дремали и буддисты, сумевшие объяснить ребенку, кто его мать, и внушить ему почтение к ее убеждениям. Такие формы приобретало осуществление буддизма и бона, монархической и аристократической власти. Единственно только, что накал ненависти не дошел еще до такой степени, чтобы кровь потекла на тибетскую землю.
Тибетский монарх был более могуществен и грозен за границами своей державы, нежели в своей собственной стране. Покровительствуемая им буддийская желтая вера никак не могла снискать расположения его подданных. Мэагцом гостеприимно встречал среднеазиатских буддистов, бежавших от арабских сабель, китайских и хотанских монахов, несших в Тибет грамотность и проповедь человеколюбия, но «хотя цэнпо превозносил Учение, тибетцы не принимали посвящения в монахи».[103] Буддизм исповедовался лишь в западных областях страны, не населенных тибетцами, в Центральном же Тибете не существовало ни одного монастыря, и как народ, так и царь были равно невежественны в законе Будды.[104]
Решающую роль в назревающем конфликте сыграло стихийное бедствие — эпидемия оспы. Жрецы не преминули приписать заразу чарам иноземцев и добились их изгнания из страны. В 755 г. умер цэнпо Мэагцом,[105] оставив престол малолетнему Тисрондецану, и власть, до тех пор разделенная, целиком перешла в руки аристократии, иными словами, поборников веры бон. Правительство возглавили вельможи Мажан и Такралукон, непримиримые враги буддизма. «Царь, хотя сам был верующий, ничего не мог поделать, так как его министр был слишком могуществен»,[106] — говорит тибетская хроника буддийского направления. Мажан выслал на родину китайских и непальских монахов, препятствовал распространению буддийской литературы и разрушил два храма, сооруженных в предыдущее царствование.[107] Великая кумирня Лавран была превращена в бойню.
Видимо, в это время совершалась реформа бона, который был преобразован по образу и подобию буддизма. Выходцы из припамирских стран, призванные на место китайцев, хотанцев и индусов, составили канон из двух разделов: в одном было 140, а в другом 160 томов.
