— Кто? Я? Э-э… Ну да, дружил. Если можно так выразиться. А вообще мы с Рэмом виделись не слишком часто… «Мыс Рэмом», — вновь повторил Рогов. — Прямо как «Мыс Рэма». Красивое имя было у стервеца.
— У стервеца? — удивилась Светлана.
Иван Павлович кивнул:
— Ну да. Он ведь был порядочный стервец, этот Рэм… Не удивляйтесь, моя дорогая. Я могу его так называть, потому что я этого сукина сына любил. Любил искренне… как Кастор любил Поллукса— перед тем как обратился в дерево. Ну или в камень — точно не помню.
Рогов вновь взялся за бутылку. Налил себе граппы, быстро проговорив «чтоб они все сдохли» и одним залпом опустошил стакан. Поставил стакан на стол, мрачно усмехнулся и вдруг сказал:
— Он спал с моей женой.
Светлана вытаращила на него глаза:
— То есть… как это?
— Как все, — сказал Иван Павлович. Затем сложил из пальцев левой руки колечко и подвигал внутри него указательным пальцем правой руки. — Примерно так, — прокомментировал он свои действия. — Хотя… возможно, были и какие-нибудь особые извращения.
Светлана почувствовала, как краснеет. Ей стало жутко неуютно.
— И вы… так спокойно об этом говорите? — тихо, почти шепотом, спросила она.
— Нуда, — кивнул седой гривой Рогов. — А что тут такого? Все мы люди, правильно? А Рэм был мне… ну как брат. — Он мрачно усмехнулся. — Да мы с ним и породнились через…
' — Не продолжайте, — предостерегающе сказала Светлана, пораженная скабрезностями Рогова.
«Пожилой человек, голова уже седая, а все туда же», — удивленно и неприязненно думала Светлана.
— Ну вы меня поняли, — договорю! Иван Павлович. Ухмылка его стала злобной и кривой. — Он знал, что я об этом знаю. Но мы никогда это не обсуждали. Я почти и не ревновал… Ну то есть… так, иногда… когда позволял себе стаканчик-другой. Напрасно хмурите свои бровки, деточка. Я Рэма не убивал. Доказывать вам это не буду по одной простой причине: у меня есть железное, пуленепробиваемое алиби. Вдень, когда прикончили Рэма, меня не было в городе. Я отдыхал с семьей в Доме отдыха в Отрадном. Можете позвонить, поинтересоваться. Более того, чтобы облегчить вам задачу, сразу скажу: я весь вечер и полночи был на виду. Сидел в баре и накачивался граппой, как какой-нибудь итальянский поросенок. Что? Не верите?
— Нет, почему же. Просто… — Светлана замялась. — То, что вы сказали, резко отличается от всего того, что я слышала о Мамотюке раньше. И кстати — вы не говорили об этом следователю из угро.
— Не говорил, — согласился Рогов. — А знаете почему?
