— Так точно!
— Иди отдыхай! До свидания.
По дороге в пансион Эльза думала о предстоящем задании. К чему такая спешка? Шеф объясняет: «требует обстановка», Штольц более откровенен: «требует военная обстановка»… Это лишний раз подтверждает блисость войны фашистской Германии с СССР.
С такими мыслями Эльза отправилась к японцу.
Манодзи удивился ее преждевременному приходу.
— У вас сегодня нет занятий в школе?
— Занятия для меня досрочно окончены. На этой неделе перебрасывают в Советский Союз. Штольц приказал расплатиться с вами.
— Кан и кем будет произведена переброска в Россию?
— Понятия не имею. План пока разрабатывается. Это мой последний к вам визит. Могут следить. Прошу передать в Центр. Сколько пробуду дома и как буду возвращаться в Германию, еще не знаю. Вот деньги за обучение…
Эльза обняла Манодзи.
— До свидания, дорогой товарищ! Может быть, еще встретимся.
Японец погладил ее волосы:
— Удачи, товарищ Милован! Передай привет нашим. Эльза вышла на улицу. Куда идти? В управлении делать нечего, учеба в школе окончена… Оставался пансион.
Миллер приняла ванну, взяла со стола свежие газеты и легла в постель. Незаметно уснула. Проснулась вечером, спустилась вниз. В холле о чем-то разговаривал с администратором Крамер.
— Добрый вечер, Ганс! Вы ко мне?
— Да, вас вызывает Штольц.
По дороге офицер был вежлив и внимателен. — Мне очень жаль, Эльза, что отправляют именно вас на задание.
— Я иду одна или с напарником?
— Как вам лучше?
— Не знаю, наверное, лучше одной.
— Штольц тоже так считает. Я с ним полностью согласен. До границы сопровождать вас буду я. Есть одно почти безопасное место на границе с Латвией. Недалеко — падежная явка. Остановились на этом варианте.
Крамер помолчал и вдруг попросил:
— Эльза! Выполните одну мою просьбу.
— Какую, Ганс?
— Вернитесь сюда живой!
— Постараюсь, мой верный друг!
В абвере офицеры, принимавшие участие в подготовке к переброске Аргуса, встретили Эльзу с большой теплотой. С самого первого дня ее появления в управлении многие из них симпатизировали молодой жепщине. Внешнее обаяние и спокойный характер помогали ей расположить к себе сотрудников, к которым, кстати, относился и Крамер. Готовя ее к переходу, он ощущал в себе что-то наподобие угрызений совести.
— Эльза, вы сильно волнуетесь?
— Нет, Ганс! Одно меня беспокоит — переход советской границы. А там — я в своей стихии.
Три дня прошли в инструктажах и разработке операции. Возвращаться Эльза должна была по этому же пути. Никаких дополнительных документов, кроме советского паспорта, Эльза брать не согласилась, чем завоевала расположение шефа. Матерый разведчик знал наверняка, что всякий подделанный документ есть «липа». Всего лишь «липа».
