Надо признать, пирог получился не просто съедобным, но и с изюминкой. Именно поэтическая интонация, которая пронизывает фильм, превращает его из умозрительного упражнения в пронзительное лирическое высказывание. Здесь печаль, юмор, страх опасности и горечь, шутка и домашний обед от соседей находят своё место в терпком воспоминании о настоящем.
Без страховки
Другой способ воспоминания о настоящем - его реконструкция. Реконструкцией событий увлекаются по зову сердца участники ролевых игр, которые в костюмах давних и не очень времён участвуют в судьбоносных для мира битвах, и по долгу службы - следователи, которые привозят пойманного преступника на место преступления, чтобы он в ходе следственного эксперимента рассказал, как было дело. Данис Танович занялся реконструкцией событий, описанных в газетной заметке, от безысходности и злости. Безысходности, потому что было понятно, что даже он, человек, у которого в бэкграунде фильм "Ничья земля" (2001), получивший 40 наград на международных фестивалях и "Оскара" в придачу, вряд ли сможет найти нормальные деньги на кино об истории, произошедшей в нищей румынской деревне, расположенной на территории Боснии и Герцеговины.
В одной из румынских деревень беременной женщине срочно понадобилась операция, поскольку ребёнок в её животе перестал развиваться, умер. В ближайшем городке её отказались оперировать, потому что у неё не было страховки. 980 боснийских марок (почти 500 евро) за страховку для семьи с двумя маленькими детьми, которая живёт главным образом тем, что муж собирает и сдаёт металлолом, непосильная сумма. Её и занять-то не у кого. Поскольку почти вся деревня живёт примерно так же, можно сказать, на подножном корму. Работы нет, с образованием тоже плохо. На пресс-конференции было сказано, что только 10 процентов детей из румынских деревень заканчивают среднюю школу, поскольку учиться им приходится не на родном языке, а на боснийском. Соответственно 90 процентам "вылетевшим из школы" о более-менее нормальной работе и думать нечего. Короче, 10 дней муж то ездил в больницу, умоляя врачей, то обивал пороги разных общественных организаций. Кончилось тем, что дальняя родственница из деревни, где жена выросла, дала свою страховку. Хирург, делавший операцию, ахнул: ещё пару часов, и заражение крови было бы неизбежно. Словом, спасли человека. Вот такой хеппи-энд.
Как из этого сделать публицистическое ток-шок типа "Пусть говорят", в общем, понятно. Сделать кино труднее. Упёртый Танович, который начинал с того, что два года снимал войну в Сараеве как документалист, приехал к героям заметки и огорошил их предложением сыграть в кино самих себя. Назиф и Сенада, надо сказать, совсем не были в восторге от идеи, что у них в доме поселится человек с кинокамерой, но Танович успокоил их тем, что он и сам первый раз в такой ситуации. В худшем случае никто этого кино не увидит. Кино увидели в конкурсе Берлинале. Оно получило Гран-при жюри, а Назиф Муджич - "Серебряного медведя" за лучшую мужскую роль.
