Монотонный голос взрывника убаюкивал. У Сулеймана стали слипаться глаза. С непривычки физические упражнения на свежем воздухе (а чем еще были все эти драки и удушения, как не физическими упражнениями?) утомили Табеева. Сулейман пытался сосредоточиться на голосе учителя и то и дело тёр веки пальцами, прогоняя дрему, однако у него это плохо получалось.
— Для начала проверьте купленные вещества на чистоту, — бубнил взрывник. — Смешайте чайную ложку кислоты с таблеткой гидроперита и капните туда же ацетон. Если сразу раздастся треск и смесь пожелтеет, значит, какое-то из веществ недостаточно чистое, чаще всего — кислота.
— Ага, — иронично зашептал Талгат. — А шарахнет по башке, тогда уж точно кислота липовая.
— Если ничего подобного не произойдет, — продолжил взрывник, не обращая внимания на шепот, — оставьте смесь на несколько часов и ждите, пока выпадет белый осадок. Если не выпадет, значит, исходные вещества недостаточно чисты или недостаточно концентрированны.
«Сволочь, — вяло, без всякой ненависти подумал об учителе Сулейман. — Его бы в реанимацию, он бы усыплял пациентов без всяких наркотиков. Господи, кто бы мог подумать, что мне придется сидеть за партой и писать конспект лекции, будто я не агент, а простой студент. А еще называется — лагерь боевиков! Университет какой-то, а не лагерь! Еще два таких занятия, и я окочурюсь без всякой пули. Может, хоть медаль дадут — посмертно. Честное слово, оно того стоит!»
А взрывник все бубнил и бубнил:
— Пока смесь мокрая, сделайте по оси формы углубление для детонатора. Например, карандашом. Должен получиться слабосвязанный комок белого вещества, похожего на пенопласт. После изготовления формы ни в коем случае ни бейте по ней и не ковыряйте ее, так как все это может вызвать детонацию…
Сулейман испытал нечеловеческое облегчение, когда взрывник сказал:
— На сегодня все. К завтрашнему дню выучите все, что записали, наизусть. Я проверю.
Свежий воздух показался Сулейману особенно свежим после дымовой завесы, которую устроил в палатке взрывник. Похоже, что Талгат думал о том же самом.
— Уф-ф, — сказал он и вытер кепкой пот со лба. — Тяжело мне дается эта наука, брат. По третьему кругу все слушаю, а ничего понять не могу.
— Если по третьему кругу, то у тебя должны остаться записи, — сказал Сулейман.
Талгат покрутил головой:
— Не осталось, брат. Ни строчки. Я не могу писать, когда рядом говорят вслух. А он все время говорит. Остается только слушать, но у меня плохая память. Замкнутый круг, — резюмировал свои слова Талгат.
