— Я хочу взять это в палатку, — сказал он. — Ты мне разрешишь?
Асет нахмурилась:
— Зачем? Читай здесь.
Сулейман тихо покачал головой:
— Нет, Асет. Это слишком серьезные слова, чтобы читать их на ходу.
— Тогда возьми их с собой, — согласилась Асет.
Она опустила глаза и не знала, что говорить дальше. Ей вдруг стало ужасно неловко. Какая же она дура, что открыла душу этому чужому мужчине. Теперь он покажет стихи кому-нибудь из бойцов, и они вместе будут смеяться над чувствами бедной Асет. И на что она только рассчитывала?
— Я пойду, — сказал Асет.
Она повернулась, чтобы уйти, но Сулейман взял ее за руку.
— Подожди, — сказал он.
Асет остановилась. Сулейман отпустил запястье Асет, затем нежно взял ее ладонями за плечи и осторожно повернул к себе.
— Ты очень милая девушка, Асет, — тихо сказал он. — И стихи твои очень трогательные. Я просто счастлив, что ты мне их показала.
Асет подняла голову и робко заглянула Сулейману в глаза:
— Правда?
Сулейман кивнул:
— Да. — Он вдруг привлек Асет к себе и нежно прикоснулся губами к ее высокому лбу. — Ты самая лучшая, — прошептал он.
Асет хотела вырваться, но не смогла — она была слишком взволнована и смущена. «Ты не должна этого делать, — сказал Асет ее внутренний голос. — Слышишь, не должна! Это плохо, это грех!» Но голос этот был таким тихим, и звучал он так неуверенно, что Асет перестала с собой бороться.
— Ты самая лучшая, — с нежной улыбкой повторил Сулейман, глядя в широко раскрытые глаза Асет.
— Нет. Это ты самый лучший, — прошептала Асет и, закрыв глаза, подставила ему свои губы.
После занятий по рукопашному бою Бариев вызвал Сулеймана к себе в палатку. Он сидел за столом и пил чай. Завидев Сулеймана, Бариев указал ему рукой на стул:
— Садись, Сулейман, есть разговор.
Сулейман сел. Бариев отхлебнул чаю, поставил чашку, прищурил черные глазки и спросил:
— Как успехи, Сулейман?
Сулейман пожал плечами:
— Нормально. Учусь.
— Да, — кивнул Бариев, — мне рассказывали, что ты хороший ученик. Ты хорошо научился драться ножом, но стреляешь пока не очень.
— Мне надоело стрелять по мишеням. Если бы передо мной стоял кяфир, я бы не промахнулся.
Глазки Бариева лукаво блеснули.
— Верю, Сулейман, верю. Ты здесь уже больше двух недель и за это время многому научился. Ты можешь сам сделать бомбу, заложить ее и взорвать, когда кяфиры будут близко.
— Только самую простую, — сказал Сулейман.
— Простую, говоришь? — Бариев улыбнулся. — Ничего, Сулейман. Иногда самые простые бомбы приносят больше пользы, чем самые сложные. Главное ведь не то, что внутри бомбы, а то, что у тебя тут. — Бариев поднял руку и постучал себе по лбу согнутым пальцем. — А в этом у тебя недостатка нет. Я думаю, из тебя получится хороший боец.
