* * *
Яркое солнце заливало густую изумрудную зелень на территории поместья. Коналл взбирался вверх по склону, который вел к восточному полю, и ветер играл его каштановыми волосами.
Там у каменной ограды стояла Шона, глядя вниз на пасущихся овец.
— Я подумал, что могу найти тебя здесь, — обронил он.
Взглянув в его сторону, она ничего не сказала и снова сосредоточила взгляд на группе овец, сбившихся вместе на солнечном участке.
Коналл, прищурившись, устремил взгляд вдаль.
— У тебя, похоже, врожденная тяга к животным.
Она опять промолчала.
— Почему ты не рассказала мне о клейме?
Шона повернулась к нему:
— Перестаньте ходить вокруг да около, говорите напрямую. Хотите, чтобы я вернулась в коровник, так и скажите.
— Возможно, но сначала ответь на мой вопрос.
Шона потупила взгляд.
— Как могла я сказать, что это значит? Вы слышали слова мистера Хартоппа. Это знак слейтера. Куда бы я ни пошла, любой, кто его увидит, сразу узнает, кто я.
— И что это такое?
Она поморщилась:
— Мошенник. Злодей. Предатель. Низкий человек.
— А ты такая?
Шона фыркнула:
— Не все ли равно, какой я себя сама считаю? Отметина говорит об обратном.
— Это не все равно. Кем ты являешься на самом деле и что говорят о тебе люди, — это разные вещи.
Шона замялась.
— Вы не поняли. Никто не станет выяснять, какая я на самом деле. С них одного этого хватит, и на том все закончится.
Шона поднесла обезображенную руку к его лицу.
Коналл с трудом поборол желание отшатнуться. Он видел раны и похуже, но почему‑то эта на теле Шоны доставляла ему особую боль.
— Вы слишком долго жили вдали от Шотландии и не знаете, что это значит. Этот знак делает нас изгоями. Нас не принимают на работу, нас не берут в жены. Посмотрите на Уиллоу. Не могу припомнить, сколько у нее было ухажеров, но стоило им увидеть клеймо, как они исчезали. Никто не станет любить слейтера.
Коналл медленно кивнул, сознавая несправедливость всего этого.
— Ты достаточно ясно объяснила, что другие думают по этому поводу. Но я так и не услышал, что думаешь по поводу этой отметины ты сама. Поэтому снова спрашиваю: у тебя в голове злые мысли?
Шона задумалась.
— Раньше их не было, а теперь иногда появляются. Я не смогла бы быть доброй к бандитам, которые на моих глазах перебили всю мою семью. Каждый раз, когда думаю об этом, вижу только кровь.
Шокированный откровением, Коналл тяжело вздохнул.
— Когда это случилось?
— Давно, — сказала Шона, зная, что это неправда. Сколько бы времени ни прошло, те события никогда не померкнут в ее памяти. — Мы были маленькими, около восьми лет. Мама попыталась нас спрятать, когда в дом ворвалась толпа, сломав дверь. Они жаждали крови Томаса и Хэмиша, но родители никогда бы не принесли в жертву своих сыновей. Они пытались прогнать мужчин, но толпа превосходила их числом и силой. Мама и папа… Томас и Хэмиш… и Малькольм. Все были убиты.
