Однажды, августовским утром, мы с Роменой и Мором забрались на такую вишню; воробьи, давно обжившие это дерево, не боялись нашего соседства и продолжали суетиться в ветвях, оглушительно галдя. Но вдруг они исчезли, все разом. Мор, который ругательски ругал их, обзывая воришками и дьяволятами, решил, что они устыдились. Если бы это было так!
Ромена сидела в самом центре дерева. Она с безошибочным инстинктом всегда старалась находиться в центре всего на свете, например в середине хоровода, и была счастлива только тогда, когда ее окружали другие; они служили ей и свитой и защитой.
Внезапно она громко вскрикнула, выпрямилась и замерла, точно остолбенела.
— Ты чего?..
Мы не понимали, что с ней. А она не отвечала, слишком испуганная, чтобы обращать на нас внимание.
Миг спустя Мор и заметил эту тварь. Завопив, он спрыгнул с вишни, упал на колени, наверняка здорово ушибся, но быстро вскочил на ноги.
— Змея!
Тут и я увидела ее. Обвившись вокруг ствола, откинув голову назад, она застыла, прислушиваясь к нам. Когда наши крики сменились молчанием, она успокоилась и поползла выше. Ее кожа блестела и переливалась на фоне поблекшей древесной коры. А мы неотрывно глядели на это длинное, ровное по всей длине тело, гибкое с начала до конца, с хвостом, похожим на голову, с серединой, неотличимой от головы и хвоста, завороженные его омерзительной грацией.
Змея уже почти добралась до нас; только тут мы смутно поняли, какая в ней таится сила — сила, с которой невозможно бороться, которая не имела ничего общего с человеческой или звериной. Ни Ромена, ни я не могли и надеяться спрыгнуть с дерева наземь — мы сидели слишком высоко. И мы стали звать на помощь.
Нас услыхала Теода, она шла с поля, таща на спине заплечные носилки со снопами ржи. Она не стала тратить время на то, чтобы скинуть их с себя; длинные шелестящие стебли поблескивали на солнце, обрамляли ее крепкие плечи светлой бахромой, свисали до самой земли. Но казалось, Теода не тяготится этим грузом, напротив, — он как будто приподнимал ее, точно два мощных крыла.
Змея и Теода взглянули друг другу в глаза. На какую-то долю секунды. Потом Теода легким взмахом серпа рассекла змею надвое. Половинки тела судорожно вздыбились, пытаясь удержаться на стволе, потом обмякли и свалились, одна за другой, в траву, где еще какое-то время слепо извивались в агонии.
Мы были спасены. Но нам уже не хотелось вишен, и мы пошли следом за Теодой, поднимавшейся к деревне.
