Дверь в кухню отворилась легко, тихонько скрипнув давно смазанными петлями. В дальнем углу сверкнули огоньки. Сначала я подумал, что это горят угольки печки, но они вдруг пискнули и убежали.
- Крысы! - император взволновано посмотрел на меня. - Эдвин, мы не можем позволить, чтобы они осквернили тела.
- Что же вы предлагаете? Рыть могилы?
- Разве у вас нет в запасе кого-нибудь заклинания?
- У крыс природный иммунитет к волшебству. На них почти ничего не действует, иначе их бы давно извели. Мне самому не по душе оставлять все вот так, но вам объявили войну, а на войне чего только не бывает. Не всегда удается вовремя похоронить погибших.
- Мне это не нравится... - он вздохнул. - Завтра сюда обязательно должен прийти священник и заняться погребением.
- Не волнуйтесь, все будет в порядке. У барона есть наследники?
- У него не было законнорожденных детей, в этом я уверен точно. Претендовать на наследство будут дети его сестры.
Клетка с голубями была подвешена к потолку и накрыта покрывалом. Сдернув его, я обнаружил в клетке пять упитанных птиц, которые спали, спрятав голову под крыло.
Аккуратно вытащив самого крупного голубя, я вопросительно посмотрел на Фаусмина.
- Вы написали письмо?
- На чем? - мрачно поинтересовался он. - Это же кухня, а не библиотека. У вас есть бумага?
- Да, в сумке.
Отдав ему сонного голубя, который никак не мог понять, почему его потревожили посреди ночи, я отыскал в сумке несколько чистых листов и мягкий грифель. Император вернул мне птицу, а сам принялся писать. Я тактично отошел в сторону, чтобы не создавалось впечатление, будто я подглядываю, а сам занялся голубем. Бедной птичке не повезло. Я наложил на нее два заклятия ускорения, заклятие маскировки третьей степени - от городских мальчишек и хищных птиц, заклятие направления и распознавания адресата. После того как с ним было покончено, я отдал ошеломленную птицу в руки императора.
- Пожалуйста, представьте себе того, кому вы посылаете письмо. Его облик нужен как можно с большим количеством подробностей. Это облегчит голубю задачу.
Фаусмин послушно исполнил мою просьбу. Потом мы привязали записку к лапке голубя и выйдя во двор, выпустили птицу на свободу. Голубь на фоне звезд ночного неба черной точкой мелькнул над нами и скрылся из виду.
Было тихо. Я стоял и смотрел на почти полную луну, такую близкую и такую далекую одновременно. Несмотря на чувствительную прохладу, возвращаться обратно в дом не хотелось ни мне, ни Фаусмину. Даже невзирая на мои крепкие нервы, я не смог бы уснуть, зная, что вокруг меня лежат еще не успевшие закоченеть покойники.
