Наша икона — это совсем другое. Здесь художник даже не пытается изобразить живого человека, ему это совсем не интересно.
В этой связи вспоминается разговор одной женщины-искусствоведа с художницей, расписывающей знаменитые вятские игрушки. Искусствовед спросила:
— Почему вы раскрашиваете этого петуха так ненатурально? Ведь ни ваши краски, ни узоры совершенно не похожи на живую домашнюю птицу?
Художница пожала плечами:
— А зачем мне делать ещё одного петуха? Вон у меня настоящий петух уже бегает по двору!
Так и русский иконописец, он рисует не фотографически точно, хотя у него есть справочник, в котором прописаны все детали: у такого-то святого должна быть лысина, у Богородицы — вишнёвый мафорий, ножка у младенца Иисуса должна быть повёрнута вправо или влево, в ручке у Него должен быть свиток и так далее. Эти эталоны восходят к византийским образцам, усвоенным умелыми русскими учениками.
Но икона — не портрет, а точнее, это портрет, но не телесной оболочки, а души. Внешние признаки нужны только для того, чтобы верующий мог отличить одного святого от другого. Все хорошие иконы одухотворены, свет от лика святого буквально изливается на зрителя.
Верующие считают, что, говоря современным языком, икона заряжается особой энергией, которую ей сообщил иконописец и которая многократно усилена энергией молящихся. Есть даже понятие «намоленная икона». Это такая, перед которой стояли в молитве тысячи людей. Они верили, что изображённый на иконе святой, Божья Матерь или Христос помогут им в их трудной жизни. И эта их вера накапливается в самой иконе. И бывает так, что часть этой энергии возвращается к людям, действительно помогает им. Такие иконы называются чудотворными.
Так это или не так, но те, кто хорошо разбирается в иконописном мастерстве, умеют чувствовать икону, им хорошо, когда они в неё всматриваются, ласкают её взглядом. И им кажется, что икона ласкает их в ответ.
Чтобы лучше понять русскую икону, полезно знать, как её пишут. Иконописец, или, как его называли в древности, богомаз, прежде чем приняться за икону, очень тщательно к этому готовился. Он исповедовался, постился, долго молился, шёл в баню и только потом садился за икону. Доска, которую он брал в руки, была уже подготовлена, остругана, укреплена, проклеена, покрыта особым меловым слоем «левкасом», а левкас тщательно проглажен, преимущественно ладонью: ладонь сообщает иконе человеческое тепло, заряжает её верой мастера.
