— Да как ты не врубишься, что у девушки настрой!
Руководитель начал оправдываться, и Наташа успокоила его:
— Да я прослушаюсь и сегодня, и завтра. Петь для меня — настоящее удовольствие.
— Учись! — громогласно закричал Прыжков. — Вот как должны вести себя настоящие артисты, а не делать все из-под палки, как ты и твой ансамбль. Наташа предложила замечательный вариант. За такое творческое горение нужно выпить.
Он снова наполнил фужеры, на этот раз три, и выспренно продекламировал:
— «Ведь если я гореть не буду, — в упор посмотрел на Наташу, — и если ты гореть не будешь, — не сводя с нее глаз, показал рукой в сторону руководителя, — и если он гореть не будет, то кто же здесь рассеет тьму?».
Когда все выпили, Игорь спросил:
— Знаете, кто это написал?
Наташа не знала.
— Назым Хикмет, турок. А перевел Давид Самойлов. Тоже не ахти какой русский. Ну да бог с ними, слова-то хорошие.
Закусив печеньицем, руководитель ансамбля, еще раз извинившись, ушел.
— А мне нравится! — воскликнул Прыжков с такой залихватской удалью, будто пытался кого-то переубедить. — Созданы идеальные условия. Можно послушать ваше пение, что называется, в стерильных условиях — без помех. Давайте для страховки закроем даже дверь, чтобы случайно кто-нибудь не ввалился.
Он запер дверь на ключ. Наташа сказала, что ей удобней петь сидя на стуле. Прыжков поставил стул посередине комнаты, а сам плюхнулся в кресло, стоявшее возле раскрытой балконной двери.
— Вы сами песни пишете?
— И свои пишу, и чужие пою.
— А слова?
— Стихи я сочиняю, но редко.
— Может, лучше начать именно с таких, где и слова и музыка ваши?
Наташа была благодарна за такое предложение. В глубине души ей хотелось предстать перед певцом больше автором, а не исполнительницей.
Рисуй портрет, художник,
Изобрази меня.
Пусть дружно «Непохоже!»
Воскликнет вся родня...
Ее голос лился под мерное звучание гитары. Прыжков слушал внимательно, не сводя с нее немигающих глаз и почти не шевелясь. После каждой песни он давал краткую оценку, которые раз от раза становились все восторженней, что вдохновляло Наташу до головокружения. Ей хотелось не переставая петь для этого красивого человека, такого чуткого, такого понимающего. Подумать только: она находится с глазу на глаз со знаменитым певцом! Тысячи женщин мечтают увидеть его хотя бы на сцене, хотя бы издали. Она же запросто сидит рядом с ним, и сейчас в целом никто больше не видит его.
Ставь раму на треножник И краскою любой Рисуй меня, художник,
