. А в Новосибирской области еще в мирное время (с октября 1940 г. по май 1941 г.) пало 35 000 лошадей, 21 400 голов крупного рогатого скота, 104 400 свиней
[54].
Вот и объяснение того, почему не напали на вчерашних союзников: а кто бы нас в таком случае кормил? Объяснение не единственное, но о других причинах речь впереди. Летом 1946 г. (19 июля) Берия пишет в дневнике: «Голод как в 1933 г. мы не получим, но горя нахлебаемся. Думали отменять пайки, а придется урезать» (3. С. 26). А вот через два месяца, 17 сентября: «Голод будет, цены повышаем» (3. С. 27). Это — в мирное время, когда промышленность уже производила не только танки, но и тракторы, а мужчины, грузовики и лошади возвращались из армии. Зато поставки из США по ленд-лизу прекратились. А если бы война с союзниками? Ни тебе тракторов, грузовиков и мужиков, ни союзных поставок!
Разумеется, Берия в дневнике не находит ни одного доброго слова для союзников вообще и, в частности, не вспоминает о продовольственных поставках, которые спасли всю страну от участи блокадного Ленинграда, зато он (как и комментатор) немало упрекает англо-американцев в неоткрытии второго фронта. Ну вот хотя бы (2. С. 59–60): «Англосаксы поняли, что Гитлер увяз в России прочно, и теперь начинается война на взаимное истощение Германии и России». Это кремлевский комментарий к дневникам Берия от июня 1942 г. А вот в апреле 1943 г. сам Берия пишет: «Какой второй фронт! Союзники теперь будут тянуть до последнего. Им надо нас помотать и немцев тоже помотать. Для взаимного истощения» (2. С. 108).
Ладно, пусть так, но разве мы не видели, как двумя-тремя-четырьмя годами ранее так же рассуждали сами Сталин, Берия и прочие руководители СССР: пусть капиталисты друг другу морду бьют, а мы посмотрим, силы накопим… Теперь англосаксы вернули Сталину его же подачу, только и всего. «Пусть социалисты друг другу морду бьют, а мы посмотрим, силы накопим».
Насчет «социалистов» — не оговорка. Тоталитарный социализм Гитлера отличался от своего советского собрата только тем, что у промышленников не отбирали заводы, а всего лишь ставили их под жесткий государственный контроль: каждому предприятию указывалось, что производить, кому и по каким ценам продавать, что, по каким ценам и у кого покупать и т. д. И за труды нацистское государство оставляло, например, Круппу 6 % прибыли, а 94 % забирало себе. И чем это принципиально отличается от плановой экономической системы СССР? «Вы социализируете заводы и фабрики, а мы социализируем людей» — так сказал Риббентроп Сталину во время второго визита в Москву 27–28 сентября 1939 г. (это когда был подписан «Договор о дружбе и границе»).
