А все-таки — за что репрессировали советских военнопленных, вернувшихся из Финляндии? Просто за то, что были в плену, тоже «на всякий случай»? Расхожее объяснение в последние годы, но тогда возникает другой вопрос: почему не всех до одного?
Сам Лаврентий Павлович говорит о необходимости фильтрации после освобождения из плена, и «кто достоин, отпустим, кто замарался, придется поработать на Колыме… То, что финны их обрабатывали, это ясно» (1. С. 170).
Это и в самом деле ясно. Известно, что бывший секретарь Сталина Б. Бажанов, например, собирался вести среди советских пленных в Финляндии антисталинскую агитацию[46]. Не ясно другое: как могли финны столько «наобрабатывать», что почти все пленные (судя по итогам «проверок») «замарались»? Да если половину из них осудили правильно, то это убийственный (для режима) показатель настроений народа!
А. Никонов пишет по поводу «зимней войны»: «Если бы советский народ не был народом зомбированных дураков, он бы задумался: как же так — надысь финны обстреляли нас, а нонче мы уже финнов громим! Когда же успели войска подтянуть? Это ведь дело не пары дней! Подготовка к войне — дело многих месяцев»[47].
А может, и задумались? Может, и не был наш народ таким уж «народом зомбированных дураков», как изображают его некоторые современные историки? И прав А. Солженицын, говоря, что «та вера без конца и края… вовсе не была достоянием общенародным, а только — партии, комсомола, городской учащейся молодежи… интеллигенции… да отчасти городского мещанства — рабочего класса (отчасти — потому что производственные Указы 1940 г. тоже не вербовали себе сторонников). (От себя добавлю: интеллигенции — тоже «отчасти», потому что человек умственного труда по роду деятельности должен хоть иногда думать. — Д. В.) Однако было и городское меньшинство, и не такое уж маленькое, во всяком случае — из нескольких миллионов», кто прекрасно понимал, что к чему, или как минимум задумывался.
А деревня (70 % населения на рубеже 1930–1940 гг.) — «она вся, подавляюще вся была трезва, несравнимо трезвее города, она… нисколько не разделяла обожествления батьки Сталина (да и мировой революции туда же»). Вот в финскую войну это и сказалось (об этом у Солженицына там же)[48]. А почему летом 1941 г. должно было быть иначе?
А иначе и не было. Вот записи в дневнике Берия за июль 1941 г.: «4 июля. Фронт провален, войска бегут» (1. С. 276); «9 июля. Ждал бардака, но такого бардака не ожидал. Коба уже был готов к бардаку, но к такому никто не был готов. А Коба тем более» (1. С. 278). Тоже вредитель Павлов виноват? Или «ср. ная интеллигенция»? Или просто опять «не всех почистили» (об этом в записи 9 июля тоже говорится: «И предатели оказались. И где оказались!.. Георгий (Жуков. —
