— Так вы что, Иванцов, еще не знаете ничего?
— Чего?
— Что Русаков, о котором вы говорите, на следующее утро там, на площади, где и вас эти гаврики разукрасили...
И словно что-то почувствовав особенное в его голосе, Сергей Иванцов чуть привстал и подался навстречу Данилову.
— Подождите... А... что? Что с ним?!.
— Русаков погиб.
— То есть как погиб?
— Кто-то воспользовался всей этой заварухой и в давке, в толпе, пырнул прямо в сердце. Да еще в придачу для верности голову проломили.
— Это что, точно?
— Абсолютно точно.
— Понимаете, — Иванцов беспокойно задвигался, схватился за голову и тотчас отдернул руку от повязки, — там, конечно, все могло быть. И само место подходящее, ну и... сама обстановка.
— Знаете что, Сережа, — сказал Данилов, — я, кажется, малость переусердствовал, утомил вас. Давайте так: я внесу в протокол ваши показания, вы ознакомитесь и подпишете, так?
Оформление протокола допроса свидетеля заняло около получаса. Иванцов расписался в нужных местах, и лицо его передернулось от боли.
— Давайте лапу! — Следователь крепко сжал слабую влажную руку молодого человека. — Пойду к другим. Но вы оказали мне неоценимую помощь, знайте.
И они улыбнулись друг другу.
До конца дня с перерывом на обед и «мертвый час» Миша Данилов успел побеседовать еще с шестью потерпевшими. Их рассказы, расходясь в деталях, в основном повторяли и дублировали друг друга. И к концу этих допросов, когда у него у самого уже голова шла кругом, в портфеле находилось шесть протоколов и две целиком записанные полуторачасовые кассеты, он смог перевести дух и сделать кое-какие выводы.
В число демонстрантов-студентов, явно намеренно распаленных ночными облавами и диким разгулом, неведомо откуда влилось множество совсем другого народа. Именно от них по рядам митингующих пошли бутылки с водкой, именно у них оказались припасенные заточки, трубы, разводные ключи и монтировки, именно они, причем с явно провокационным умыслом, полезли на рожон и принялись теснить и задирать омоновцев.
Но главное — это у них, а вовсе не у студентов оказались с собой и вдруг, как по команде, были подняты вверх плакаты с требованием отставки губернатора Платова и суда над ним.
Ну а дальше, как говорится, все смешалось в доме Облонских. Откуда-то вылезли со своими хоругвями монархисты, как всегда, не остались в стороне местные «младокомсомольцы», активно пытались использовать происходящее в своих расчетливо-корыстных партийно-политических целях большевики новейшего разлива. Не упустили своего часа и Жириновские соколята, и чернорубашечники с пресловутыми «коловоротами» на красных нашивках.
