Дневной свет слабо проникал через небольшие окошки, поэтому там был полумрак. С трудом, но Саша начал различать какие-то предметы в комнате — стол, большую печь и простые деревянные лавки, стоявшие вдоль стены. Маленький огонек оказался горящей в углу под образами лампадкой.
Тут Саша почувствовал, что кто-то еще находится с ним в избе. Он напряг глаза и увидел хлопочущую возле печи женщину. Длинным ухватом передвигала она тяжелый чугунный котелок. Над котелком вился пар. Саша слабо застонал.
Услышав стон, женщина быстро подошла и склонилась над юношей.
«Какое знакомое лицо, — подумал он. — Где-то я ее уже видел… Ах да, вспомнил… Она принесла икону… Почему она здесь? Как болит нога… Почему она болит?»
Между тем Лукерья, а это была она, продолжала вглядываться в лежащего. Затем она успокоенно улыбнулась ему:
— Ну вот, очнулся, слава богу! Ну и перепугались же все! Ты, милок, в рубашке, знать, родился… Господь тебе перинку подстелил.
И, повернувшись к иконам, перекрестилась.
— Что со мной? — тихо спросил Саша.
— Да ты не помнишь ничего? Ты в церкви с лестниц упал, — начала рассказывать Лукерья. — Ну и сломал ногу…
Заметив испуг в Сашиных глазах, быстро добавила:
— Да ты не бойся, ничего страшного, слава богу. Поберег тебя Господь… Ты не шевели ногой-то, она быстро заживет. Я ее тебе в лубочки затянула, скоро срастется. Ты полежи пока здесь, а я тебя выхожу не хуже докторов. Скоро бегать будешь…
С этими словами Лукерья отошла к печи. Взяв висевшую рядом на гвозде кружку и половник, она налила из котелка какой-то жидкости.
— На-ко вот, выпей — я отвар сварила, пока ты спал.
Взяв двумя руками горячую кружку с какой-то темной, пахнущей травой жидкостью, Саша осторожно сделал глоток и тут же поморщился:
— Горько…
Лукерья засмеялась:
— Пей, пей! Это ничего, что горько, зато полезно. Быстрей на ноги встанешь.
Через силу Саша выпил горький отвар и вмиг почувствовал, как его тело стало терять вес и сами собой стали закрываться глаза.
— Ну вот и ладно… — услышал он сквозь сон. — Ты спи, спи… Во сне к тебе силы придут…
Голос Лукерьи звучал все тише и тише, пока совсем не смолк. Саша заснул.
Когда он в следующий раз открыл глаза, в избе никого не было.
Саша чувствовал себя намного лучше. Нога почти не болела, только тихонько ныла. Ему даже захотелось встать с постели и попробовать пройтись. Он осторожно откинул одеяло и увидел, что его левая нога была крепко затянута в каких-то полукруглых деревянных пластинках.
