Проехав метров двести, они свернули в лес на проселочную дорогу.
На опушке, на невысоком взгорке, показался большой дом с постройками. Заборы сломаны, сад и огород заброшены.
«Нет хозяев!» — подумала Анна. А сидевший слева от нее самый старший, лет пятидесяти грузин, большой, как медведь, и толстый, распахнул дверцу, сказал:
— Выходи, красавица, здесь будешь жить.
Повели в дом. Большой и толстый показал пистолет.
— Не вздумай бежать!
Тот, что шел впереди и будто был у них главный, кинул на него недовольный взгляд, поморщился.
На первом этаже в большой комнате царил беспорядок. Посредине — круглый стол, на нем — объедки, пустые бутылки, стаканы. Главный прошел наверх и скоро вернулся. Кивнул Анне:
— Иди за мной!
— Вы мне скажите, что вы от меня хотите?
Главный взял стул и сел напротив. Смотрел на пленницу без зла, — будто даже с интересом и симпатией. Ему было лет тридцать, взгляд сливово-черных глаз нетверд, суетлив, — он или трусил, или стыдился своего поступка и говорил нехотя. Казалось, он не по своей воле творил преступление.
Это был знакомец Кости — Бидзина, но Анне он своего имени не раскрывал. На правой щеке под глазом у него чернело родимое пятно. «Преступников, — вспомнила Анюта чьи-то слова, — Бог метит».
— Так скажите же, что вам надо?
— Мы возьмем автомобиль, и ты должна нам еще сто тысяч долларов.
— Сто тысяч! Но где я возьму такие деньги?
— Деньги есть у вашего друга — подполковника Воронина Константина.
— А-а-а…
Девушка закивала.
— Ну так знайте: денег у нас нет, и автомобиль я не отдам.
— Отдашь, — сказал Бидзина. — Немного будешь думать, а потом отдашь.
И поднялся:
— Пойдем, твою комнату покажу.
Проходя по лестнице, Анна видела, как старый грузин разливал по стаканам водку, резал хлеб и рыбу. Самый молодой, худой и все время молчавший парень испуганным взглядом провожал Анну.
Темным коридором прошли к двери, и за нею открылась небольшая с маленьким окном комната, заваленная матрацами, подушками, старыми коврами и разным хламом, от которого пахло сырой плесенью. У маленького окна к углу комнаты прилепился старенький диван, и на нем громоздились узлы какого-то тряпья, ковровые дорожки, подушки без наволочек.
Страх с новой силой сдавил сердце. Анюта машинально, повинуясь инстинкту жизни, искала предметы, которыми могла бы защищаться от врагов, вздумавших совершить над нею насилие. Таких предметов в комнате не было, и тогда она подумала: «Живой я им не дамся».
Прошла к дивану и села на свободный уголок у самого окна. Посмотрела на Бидзину: тот отворачивал голову в сторону, боялся смотреть на девушку. Это воодушевило Анюту.
