За стойкой дежурного увидел капитана Сизова. Взяли милицейскую машину, поехали к институту, но, не доезжая метров двести, отпустили автомобиль. С некоторым беспокойством подходили к стоянке. Машина — на месте, и все в ней было в порядке.
— Вы где живете? — спросил Костя капитана.
— Здесь недалеко, возле Мальцевского рынка.
— Я вас подвезу.
А когда подъехали, Костя сказал капитану.
— Надеюсь, вы понимаете, какие ценности в ваших руках?
— Думаю, да, понимаю. Многие миллионы.
— Им нет цены. Спрячьте термос и некоторое время не трогайте его.
— Благодарю, майор. Я так и сделаю.
Домой к дяде Васе Костя приехал в шестом часу вечера. Анны не было, она уехала в Сестрорецк за продуктами. Не стал обедать, пошел в сарай, запрятал там часть сокровищ, другую часть он оставил в городе, в гараже. Завалился в постель и проспал до одиннадцати часов следующего дня.
Вышел в гостиную и не узнал ее. На окнах висели тяжелые желтые шторы, на столе — шелковая скатерть, по всему полу — растительного орнамента ковер в теплых, золотисто-коричневых тонах. И вазы с цветами, и безделушки современные и прошлых лет, и бронзовая люстра со множеством хрустальных подвесок. Ничто здесь не нарушало законов гармонии и создавало радужное настроение. Возле камина хлопотала Полина Тимофеевна и сама принаряженная — в бежевом платье с коричневой отделкой.
— Что тут происходит?
— Мы вчера с Анютой до двух часов ночи прибирали и меню составляли.
На завтрак принесла ему бифштекс с гарниром, салат, тонко нарезанный лимон, яблоки. В высоком хрустальном фужере янтарно блестел апельсиновый сок.
«Деньги… вот их сила и власть, — подумал Костя, — такую жизнь готовят для себя новые хозяева России».
— Где дядя Вася? — спросил у Полины.
— Гуляет. Ему делают массаж и втирают муравьиный спирт. Он теперь ходит даже в магазин.
Пришла Анна. Поздоровалась с Костей. От завтрака отказалась, поднялась наверх. Костя последовал за ней. Она сидела за столом и смотрела на него с какой-то отрешенностью и тревогой. Попыталась улыбнуться, но и улыбка вышла не ее, чужая.
Костя сел в кресло, включил электрический камин. Глядя на мятущиеся всполохи ложного огня, сказал:
— Ты ни о чем меня не спрашиваешь?
— О чем я должна вас спрашивать?
— А судьба ценностей, добытых тобою с таким трудом, тебя не интересует?
Взгляд девушки был устремлен в окно, за которым шел дождь и печально шумела сосновая роща.
Костя понял: девушку потрясла операция, она чувствует себя причастной к преступлению.
