– Рядом со мной. Спит.
– Не умер?
– Нет. Дышит.
– Где мы? Что делать-то будем? Жрать хочется нереально! А нас что, никто не искал?
– Похоже на то. Интересно, сколько сейчас времени? Вот посветлеет, будем сами выходить. Может, Петров к тому времени в себя придет.
– А сейчас что делать, Дунай?
– Я не знаю. Спи пока.
– Я боюсь спать. Мне такие ужасы снились!
– Ну ты даешь, Ряса! Расскажи!
– Не хочу! Потом как-нибудь.
– Потом не до того будет, будем дорогу искать.
– Вернемся в часть – расскажу. А сейчас страшно.
– Лады. Спи пока.
На рассвете проснулся Петров, долго молча смотрел на товарищей, крутил головой, тер глаза. Протянул руку рядовому Ряскину:
– Ряса, ущипни!
Тот с удовольствием выполнил просьбу.
– Ой, чего ты, больно!
– Так сам просил!
– А что мы здесь делаем?
Рядовой Дунаев доложил обстановку. Рядовой Петров недоверчиво слушал и, казалось, не верил товарищу:
– И что делать будем?
– Пойдем своих искать, – ответил рядовой Ряскин. – Вот Дунай говорил, что он с дядей два раза на охоту ходил, ему и карты в руки.
Они двинулись в путь и к вечеру наткнулись на железнодорожную ветку с ржавыми рельсами и сгнившими шпалами. На рельсах стояли несколько десятков старых вагонов.
Попрыгав и пообнимавшись от счастья, они отправились по шпалам туда, куда приведут, но в какой-то момент те оборвались. Тогда товарищи решили переночевать в лесу, а утром пойти в обратную сторону, ведь где-то это полотно должно было соединиться с другим. Как сказал рядовой Петров:
– Тупик – это хорошо, потому как – факт. Если здесь тупик, то там – выход.
Утром с того места, где они заночевали, увидели озеро и, спустившись с холма, обнаружили старый дом и услышали высокий женский голос, выводящий песню так хорошо, что и скала прослезится.
– Идут на Север срока огромные…
Из личных записок доктора. Отрывок № 6.
Серебрянка, 1913 год
Я подозревал, что могло быть написано в этих дневниках, и, честно говоря, был сильно раздосадован такой поспешностью друга. Вернувшись домой, я, чтобы не углубляться в распутывание черных догадок, сразу же придумал себе приятное дело: сел писать в Турин своему другу Филиппо Новелли, замечательному художнику, а также знатоку потустороннего и необъяснимого. Описав ему магическое расположение усадебных треугольников, я приглашал друга своего приехать погостить, а заодно вместе разобраться в происходящем. Подыскивая нужные итальянские слова, я задумался, пытаясь сконцентрироваться на ускользающей иностранной лексике, так и провел остаток дня.
