Вилка?! Стас подскочил и, не тратя времени на поиски костылей, на одной ноге запрыгал к двери. Распахнул ее, и в то же мгновение в прихожей зажегся свет. Стас вздрогнул и машинально зажмурился. Но тут же раскрыл глаза снова и, щурясь, уставился на маму, которая в одной ночной сорочке возилась с замком. От волнения ее руки дрожали и не слушались, мама снова и снова принималась крутить запор не в ту сторону, причитая при этом:
— Виолетточка, девочка моя, кисонька! Подожди, я сейчас… Еще чуть-чуть — и впущу тебя…
— Мама, — не выдержал Стас. — Надо в другую сторону поворачивать!
— А? Что? — стремительно обернулась мама. — Уф, как ты меня напугал!.. — Впрочем, она тотчас же снова вернулась к замку и наконец-то с ним справилась. Затем осторожно, чтобы не ударить кошку, открыла дверь. На лестничной клетке и впрямь сидела Вилка. Но в каком она была виде! Растрепанная, серая от пыли, и, самое главное, очень возбужденная. Вместо того, чтобы скорее юркнуть в квартиру, кошка, наоборот, попятилась назад, тревожно при этом мяукая.
Мама, как была, в сорочке и босиком, выскочила на лестничную площадку, в надежде поймать Вилку. Но та лишь отпрыгнула к лестнице и еще громче замяукала.
В прихожую выглянул заспанный папа.
— Что тут у вас происходит? — зевая, спросил он, но, глянув в сторону распахнутой входной двери, окончательно проснулся. — Марина! Ты с ума сошла? Босая, раздетая!.. — Он тоже дернулся к двери, но, вспомнив, что и он в одних лишь трусах и майке, тут же в растерянности замер.
— Там Вилка, — сказал ему Стас.
— Вилка? Ну и что? Сама она в дверь зайти, что ли, не может?
— Она не хочет почему-то… — наморщил Стас лоб и сразу все понял: — Папа! Она же нас зовет куда-то! Она что-то знает.
— Кто знает? Кошка?
— Конечно, кошка. Или… Слава? — Стас быстро доковылял до раскрытой двери и высунулся на площадку: — Святослав! Слава! Зайди в квартиру.
Но Вилка лишь спрыгнула на несколько ступенек вниз, посмотрела на него и снова призывно замяукала. Мама стояла у самого начала лестничного пролета, раздумывая, видимо, спускаться за кошкой или вернуться домой.
— Марина! — вышел к ней папа, успевший набросить халат и шлепанцы. — Ну, что ты в самом деле? Иди сейчас же домой, простудишься!
— Там… Виолетта… — всхлипнула мама.
— Вижу, — кивнул папа. — Вполне живая и здоровая. Поупрямится и придет. — Он обнял маму за талию и повел к двери.
Стас попятился вглубь прихожей, пропуская родителей. Что-то в папиных словах ему не понравилось. Наконец он понял, что.
